[Quiterie]

12. Нарастающая ярость наваба

Мы расстались с Мир Касимом, когда он отправился в поход против Непала. Если верить сведениям, изложенным в Seir-i-Mutaqherin, поход этот запятнал наваба позором и подтвердил то его качество, о котором давным-давно заявил Карнак: трусость. Должно быть, не в радужном настроении наваб вернулся из Беттиаха, чтобы встретиться еще с одной проблемой – англичанами. Вначале ему пришлось оценить, что он имел дело не с Клайвом, а Ванситтартом. Его письмо от двадцать второго февраля может отражать его истинные чувства; он воображал, будто слово губернатора – закон.

«Когда вы пришли с письменным соглашением, что было заключено между нами, я воображал, что его поддержат все джентльмены; но поразительно, что ни один человек не одобрил его. Несмотря на все указания, которые вы недвусмысленно дали главам факторий Патны и Дакки, они не обратили на них никакого внимания, но ответили вот что: «Мы не оцениваем поступки губернатора; когда джентльмены из Совета напишут нам, мы немедленно последуем их указаниям».
С того времени, когда Мир Магомед Джаффер Каун получил власть, до настоящего момента, я не знал никого, кроме вас*. Теперь джентльмены со всех факторий игнорируют ваши указания, но требуют приказов от совета, и они рушат все дела в обеих провинциях: Бихаре и Бенгале, земиндари, торговля, риаты и т.п., и я не могу постичь – почему? У меня не было никого, кроме вас, и я не собирался договариваться с кем-то другим, и потому я откровенно пишу, если вы собираетесь соблюдать наши договоренности, вы должны действовать так, чтобы джентльмены не могли возражать, если нет – уведомите меня об этом. Я понимаю, что некоторые джентльмены склонны посадить иного субахдара. Это кажется мне банальным. Пусть они сажают, кого хотят, это не имеет для меня последствий. Я не вижу причин для такой незначительности. Бог создал мир, и все создано Им … Я дал вам земли на сумму пятьдесят лакхов рупий за войска, чтобы разбить моих врагов, но поразительно, что большинство джентльменов, напротив, собирают войска против меня, чтобы разрушить мою страну. Все верят, что европейцы заинтересованы в этом, но каждый видит, что меня это удивляет!

*Под «вы» и «вас» в этом письме, я полагаю, Мир Касим имеет в виду предыдущего губернатора, не конкретно Ванситтарта, потому что того не было в Бенгале, когда Мир Джафар занял муснуд.

В письме от двадцать шестого февраля наваб еще убедительней. Не слишком ли смело надеяться, что в один прекрасный день Историческое Общество Калькутты или Азиатское общество Бенгала сможет издать книгу писем Мир Касима, чтобы на одном развороте был персидский текст и его перевод? Это письмо подводит итог.

Из того, что вы написали моим офицерам, выходит, что Совет не дал одобрения на соглашение, заключенное между нами. Уверен, чтобы ни написали ваши гомасты, все справедливо и верно, но мои люди лишь лгут и грязно клевещут. Я должен терпеть убытки от вашей торговли, пусть вам будет хорошо; но кто возместит мне мои убытки от потери налогов, которые платят благодаря моему правлению?

Я должен отрубить головы своим офицерам, но ваши гомасты, виновные в угнетении, получают от вас одобрение. Вы прекрасно знаете, сэр, что я никогда не намеревался принимать подобное соглашение; я принял его просто потому, чтобы доставить вам удовольствие. Теперь совет не согласен с ним и желает заключить иной договор, что неразумно. Я вновь повторю мои ранее высказанные просьбы. Первое: до сих пор назим Бенгала переписывался с губернатором Калькутты, как я писал и пишу вам, не общаясь с другими членами совета.

Второе: я упоминал вам ранее, что торговля Компании появилась в незапамятные времена, но сейчас, кроме торговли Компании, гомасты английских джентльменов принялись торговать солью, табаком, сушеной рыбой, деревом и прочим, и покупают у местных силой, и вымогают, и постоянно затевают несправедливые ссоры и пререкаются с моими офицерами, так что эти бедные жители, купцы и производители в моей стране подвергаются давлению, и вы, и я сам обеспокоены несправедливыми придирками. Теперь я говорю, пусть ваши гомасты торгуют, как раньше, во ввозимых и вывозимых товарах, и воздержатся торговать теми товарами, за которые платят налоги моему правительству и которые суть причина споров и разорения местных жителей и бедняков.

Третье: если я буду нести бремя расходов на армию, и управления страной, и налоги Его Величества, и если ваши гомасты обманным путем будут вести торговлю товарами, которые недопустимы в моей стране, из-за того, что под властью моего правительства, и если мои офицеры не будут иметь власти или возможности противостоять им… Если будет так, то выше моих сил вести дела субахдари. Я желал бы не касаться такого количества неприятностей, вы могли бы сделать мне одолжение и найти иного, кто взвалил бы их на себя. Со своей стороны я душевно устал от этих споров и пререканий. Почему вы берете на себя труд посылать войска против моих людей? Почему вы пишете им покинуть их месторасположение? И отправляетесь ко мне, потому что у них нет сил вам противостоять? Вы знаете, что в Читтагонге, Миднапуре и Бурдване, которые, согласно договору, передал вашей Компании, нет ни единого из моих людей, и мне приходится отказываться даже от привычной одежды для себя. Если вы не постановили это законно для меня, то я очень удивлен.

Притворное игнорирование Мир Касимом власти совета, конечно, возымело тот эффект, что члены совета обеспокоились просветить его и потому почти не попытались защитить достоинство губернатора. Было определено, что к письму губернатора к навабу должен быть добавлен отрывок, поясняющий, что последний лишь их агент, и что решение о причинах принимает большинство в совете. Хэй, конечно, хотел бы зайти дальше и фактически заявил, что письмо должно быть подписано всем советом, но его инициатива не была поддержана. Однако, сейчас всем стало ясно, что споры зашли слишком далеко, и необходимо предотвратить окончательный разлад и войну, и что необходимо попробовать приступить к мирным переговорам со стороны большинства из совета. Поэтому Эмьетт и Хэй были избраны послами, но прежде чем было получено разрешение от наваба на эту миссию, был совершен акт насилия и даже хуже.
Из Дакки пришли вести о стычке между туземными офицерами и сипаями, которых послали освободить лодки, задержанные в Джафарганге, и можно было уверенно ждать, что подобные стычки начнутся ежедневно и будут длиться, пока с одной стороны люди наваба подчиняются приказам из письма губернатора, а факторам, с другой, советом велено противостоять силой любому вмешательству. В тот же день, когда новости пришли из Дакки, пришли новости о более серьезных волнениях в Бихаре. Главой трех отрядов сипаев у Моу был назначен лейтенант Доури, с инструкциями «очистить дорогу делам Компании» и «схватить всех, кто им мешает». Лейтенант захватил Акбара Али Хана, сборщика налогов набоба, и привез его в тюрьму Патны, оставив отряд сипаев при Таагепуре охранять селитру Компании. Мир Касим приказал пятистам всадникам захватить отряд, но они прибыли на место боя слишком поздно, они повернули к Таагепуру и после жестокой схватки захватили сипаев Компании и гомаст. Наваб, кто все еще выказывал нерешительность в переходе к крайним мерам, задал гомастам трепку и приказал отпустить пленников.

В марте месяце Мир Касим послал губернатору ряд писем, в которых выказывал, сколь велико его негодование, и называл Эллиса родоначальником всей жестокости и своим ожесточенным, непримиримым врагом. «Если вы склоняетесь допустить действия мистера Эллиса, то вам лучше отдать управление страной в его руки, тогда и вы, и я сможем освободиться от неприятностей, поскольку я убежден, что совет не положит конец спорам». Конечно, у совета не было такого стремления, во всяком случае, пока их торговля не будет в безопасности. В одном из писем Мир Касим заходит так далеко, что использует фразу «ваши слуги и люди низкого происхождения», в другом он пишет: «У меня нет иных средств, кроме как уподобиться вам и использовать выражения, которые разъедают нашу дружбу». Эти письма были зачитаны в совете двадцать четвертого марта, и Губернатор был вынужден отослать навабу ответ, больше похожий на ультиматум.

«Я получил ваши письма от одиннадцатого, четырнадцатого и пятнадцатого текущего месяца. Что касается препятствий нашей торговле и споров между подданными вашего правительства и нашими, то наши первоначальные приказы, обращенные к вам и вашим офицерам, касались возмещения убытков при любых жалобах на нас; но столь часто они выполнялись без какого-либо результата, и потому мы, понимая, что нарушения и беспокойства с каждым днем возрастают, причем настолько, что наши дела во многих частях стран почти остановились, не можем применить иного средства, кроме как силой освободить наши дела; и поэтому, как бы ни было это для нас неприятно, мы были вынуждены отдать подобный приказ всем факториям, с которыми вы раньше должным образом советовались.

Мистер Эллис действовал в провинции Патна согласно с вышеупомянутыми приказами, выданными ему советом, ради наведения порядка в делах Компании; и здесь я должен особо отметить по поводу того, что этот джентльмен не обращался к вам за советом по какому бы то ни было случаю, что вы сами не позволили сделать ему этого шага, когда объявили, что вы не будете отвечать ни на одно из его писем, и действительно оставили без ответа четыре из них, которые он вам на самом деле написал.

Я не вижу, что бы вы отдали приказы кому-либо из ваших офицеров воздержаться от препятствий нашим делам, потому что они до сих пор продолжают это делать, всемерно пользуясь своей властью, за исключением тех мест, где стоят наши войска, чтобы защищать их, и когда вы отдадите такие приказы, чтобы положить конец препятствиям, мы, в свою очередь, не будем чинить препятствий вашим офицерам или офицерам вашего правительства.

Я писал вам раньше о наших решениях и просьбах, и теперь я вновь осведомляю вас, что мы будем настаивать на утверждении каждого их пункта. Я, как и весь совет, принял твердое решение поддерживать вас в вашей власти и всех правах, но если вы помешаете нашим людям в исполнении приказов, которые мы заверили и с которыми вы ознакомлены, мы будем рассматривать такое поведение, как открытое объявление войны; но чтобы продемонстрировать вам наше искреннее желание избежать такого исхода, мы решили послать к вам мистера Эмьетта (в сопровождении мистера Хэя) для целей, о которых мы писали вам раньше, послать так скоро, как только мы получим ваш ответ на это письмо.

В этом письме я должен обратить внимание на две особые фразы, которые вы использовали: «слуги и люди низкого происхождения». Мне не хочется предполагать, что вы могли охарактеризовать подобным неприличным выражением джентльменов из совета, но они, и я, настаивают на пояснении, чтобы у нас не было причин терпеть неуважение».

Прежде чем это письмо было отправлено, до Калькутты дошли новости, что Мир Касим устроил переворот, о возможности которого он ясно намекал Ванситтарту и Хэстингсу, пока они были в Монгхире. Мера сама по себе столь же умная, как и бесполезная с точки зрения государственного мужа, каким был замечательный тонкий ход – Декларация об Индульгенции короля Якова Второго. Мир Касим, очевидно, похитил этот эпизод из Арабских ночей, где мы читаем, как честная женщина вместо того, чтобы стереть меловой знак на двери ее хозяина, пометила все прочие двери. Призванный простить налоги английской внутренней торговле, Мир Касим ныне отменил все налоги вообще, для англичан и для местных на два года. Вот как Элфинстоун описывает эффект этой новости на Совет.

«Эта новость затуманила разум правящей верхушке совета. Все объявили, что это попрание прав Компании; кое-кто высказался, что это попытка узурпировать права на пошлины падишаха без его ведома, хотя они сами признали, что и льготы, и территории мало зависят от падишаха; другие отрицали права набаба, которому они сами отдали субахдари и поддерживали войском против короля, использовали силу, которую они сами с удовольствием дали ему, чтобы он подточил их королевские привилегии и разрушил их торговлю; один из членов совета потешался над мнением, что у наваба есть хоть какая-то независимость на его земле, и считал, что такое притязание на права хуже для его нанятых агентов, чем для членов совета. …Такой тон появился у людей, которые семь лет назад жили в рабской зависимости от правительства наваба, и кто с последующими договорами не получил прав, только обман, что якобы можно влиять на его администрацию. Мотивы, повлиявшие на них, пропорциональны величию их притязаний. Никто не выдал перед лицом опасности своих тайных замыслов; честь фактории, достоинство дустука и над всем – слава нации, которая страдала от засилья контрабанды».*

Вскоре после этого заседания совета пришли новости о новой волне насилия из-за подстрекательства наваба – в Джиа, и его помощник в Дакке полностью остановил торговлю в этом районе. Мы можем только гадать, почему совет не дал указаний армии находиться в боевой готовности, меры, которые они решили принять, ясно вели к окончательному разрыву отношений с Мир Касимом; и наваб, столь далекий от одобрения идеи миссии Эмьетта и Хэя, склонился к мнению, что это повторение миссии, которая сместила его предшественника. Подобную мысль высказал Бэтсон первого апреля, но губернатор все еще цеплялся за мнение, что «у набоба нет умысла ссориться с нами», и было решено, что «нужно вновь написать набобу и настоять, чтобы он принял представителей; и господа Эмьетт и Хэй должны отправиться в Коссимбазар и ждать там его ответа». Отказ со стороны наваба принять требования рассматривался как «открытое намерение с его стороны прийти к разрыву с нами».

* Споры в совете можно найти в третьем томе «Повестования» Ванситтарта. Со всем должным уважением, я не могу отделаться от мысли, что насколько заявления Мир Касима о свободной торговле были вредными, если не сказать разрушительными для бесспорных привилегий Компании, настолько и еще больше свободная торговля европейских торговцев была опротестована навабом, и сарказм Элфинстоуна о «засилье контрабанды» эффектен, но не слишком справедлив.

@темы: история, XVIII век, Патна