[Quiterie]

Косово поле
1389 год
Фантазия

(Спасибо бете Kage Tsukiyama)

Близилось время ужина, и беззаботные птицы распевали в зарослях, пока солнце клонилось к горизонту. Детям, Драгошу и Еленке, давно уже хотелось спать, но они помнили, что дед Вук обещал рассказать им после ужина о минувшей войне, и крепились изо всех сил. Мать посмеивалась над ними и все же накормила семейство споро: тени еще не успели удлиниться выше человеческого роста, когда Вук уже собрал остатки похлебки на кусок пресной лепешки.
— Славная еда, — неторопливо заметил он, и дети разочарованно выдохнули. Слепой услышал их вздох и усмехнулся.
— Идите сюда, — позвал он. — Пока слушаете, заплетите шнур на суме, он опять распустился. О чем вы хотите услышать сегодня? Про Марко Королевича Сорви Голову? Или про Милоша Святого?
Сума эта была одним из драгоценнейших сокровищ семьи, украшенная дивными цветочными узорами, брат с сестрой чуть не подрались из-за того, кто первый будет держать ее в руках.
— Про Милоша Святого! — Еленка проиграла битву за суму, но уступать Драгошу не собиралась. — А он правда святой?
— Святой не святой, но человек достойный и благородный. Я рад был биться с ним рядом. Когда османы со своим султаном пришли на нашу землю, не было на ней мира, и в этом таилась смерть. Брат воевал с братом, — дети виновато переглянулись, и Драгош протянул сестре половину шелкового шнура, — междоусобицы и свары косили наши ряды. Осман, как старый волк, поддерживал то одну сторону, то другую, сеял злобу, точно недобрая вила. Помню, в день битвы мы причащались в церкви Самодрежа, и некоторые из воинов видели, как Божья Матерь предрекла нам победу в этот раз, но много поражений потом.
— Она вам являлась? — ловкие пальцы Еленки так и порхали над шелком, пока она плела.
— Нет, икона заплакала чистыми слезами. Сам я этого не видел, но князь Лазарь, говорят, поклялся перед ней, что отдаст свою жизнь, лишь бы слезы высохли. То же сказали и воевода Влатко, и князь Вук из Бранковичей, но слезы Богоматери стали красными, ровно кровь... Вук Бранкович бежал первым с поля боя. Потом-то он получил свое: османский султан выгнал его прочь из своих владений, и умер-то князь, брошенный всеми. Ну да речь не о нем. Милош, как я уже говорил, рода был знатного, только не помню я, кому его предки служили. Сдается мне, что он был из людей князя Лазаря, но сейчас уже и следов не сыщешь. Как сейчас помню, был я тогда молод и умел немного, оттого и оказался среди таких же пеших воинов. Впереди нас стояли всадники, богато одетые, на самых лучших конях со всей Моравской Сербии. День был ясный, и солнце отливало на доспехах, не люди, но золотое воинство. Османы появились перед нами, несметные черные полчища, куда ни кинь взгляд, везде их стяги с лошадиными хвостами. Много их было, очень много, и некоторые наши воины поддались страху. «Как? — говорили они. — Не победить нам врага, он могуч, а нас немного!» Милош тогда обернулся, и взгляд его был грозен и светел. «Сила не в множестве, но в единстве», — так он сказал, и тогда я его не понял.
— И я не понимаю, — признался нехотя Драгош. Сестра согласно вздохнула.
Слепой усмехнулся.
— Вот вы когда воду носите, вам сподручней поодиночке это делать или вместе?
— Вместе, — после некоторого раздумья сказала Еленка. — Больше натаскать получается, и веселей.
— И здесь то же. Если вместе взяться, то и непосильную ношу выдюжить можно. Вы это запомните, пригодится потом. Когда битва началась, я видел, как двенадцать наших всадников прорезали османские войска и оказались у шатра султана. Милош Святой убил его, пса-Мурада, и принял за это мученическую смерть. Не верьте, если кто скажет вам, что он обманом проник в шатер, неправда это. Я сам видел, как Милоша рубили на куски верные османские стражи...
Дед Вук замолчал.
— А что дальше? — спросил Драгош.
— Дальше? Османы отступили, перепуганные смертью своего султана. Сыновья его сцепились в сваре за наследство, и Баязид убил Якуба. О власти он думал, а не о нашей несчастной земле. Князь Лазарь сложил свою голову в плену, и многие наши воины остались на Косовом поле. Победа оказалась отравленной, некому было сражаться дальше, некому сражаться и сейчас, но об этом я расскажу потом. А теперь вам ложиться пора, Еленка уже дремлет.
— Погоди, дедушка, — взмолился Драгош и зевнул, перекрестив рот, чтобы не залетели бесы. — Как же ты видел, что Милоша Святого рубили на куски, если был где-то позади?
— Много будешь знать — скоро состаришься, — непонятно ответил дед, и улыбка осветила его лицо. — Разгадка проста, и ты сам можешь над ней поразмыслить.
Много утекло времени после того разговора, и вырублены были виноградники на сербской земле, и угнан был скот, и растоптана гордость, но сколько ни гадал Драгош, так он и не мог понять, как же раскрыть ларец с дедовой тайной.
Только позже, когда терпеть стало невмоготу, и вновь сербы встретились в битве с османами, разгадка пришла к нему. Юношу ранило на поле боя, пока он защищал своего господина. Сознание уже готовилось покинуть его, но внезапно перед Драгошем предстали двенадцать сияющих всадников, и мутнеющим взором он еще успел увидеть, что одним из них был его дед.

@темы: монолит снов