Fête galante. Only (17)80s kids remember this.
Вот и закончилось наше полутора-недельное путешествие на север, в самое сердце османской империи: Белградский пашалык.
Теперь я могу с чистым сердцем раскрыть наше секретное задание: мы втроем проникли в православный монастырь Морача, чудом сохранившийся на османской земле, и получили важные сведения о перемещении османских войск. Нельзя забывать, что сейчас наша доблестная армия надежно охраняет наши завоеванные рубежи в Крыму и Молдавии, но все же война - это война.
Проводником у нас был старый серб по имени Мишко, и его знание местных гор буквально не раз спасало нам жизнь. Трудно приходилось на открытых пространствах - у Скадарского озера мы проскользнули еле-еле перед носом у патруля, перемазавшись в грязи; а миновать Оногошт и Подгорицу, где расположены мощно укрепленные крепости, мы смогли только в обход, по горам.
Вначале мы собирались пройти простым путем по руслу реки Морачи (благо она течет в каньоне), но выяснилось, что путь этот весьма оживленный - караваны, купцы, турецкие отряды, оттого пробираться мы смогли только верхами.
Ночевали мы чаще всего на настиле из сосновых веток (сосны здесь странные, с плоской верхушкой - "црна пода", как зовет их Мишко), и один раз вышли в закрытую сербскую деревню, расположенную у высокой заснеженной горы. Здесь нас накормили и напоили, и, видит Бог, с каким удовольствием я ночевал под крышей на сеновале! Старик серб угостил нас вкуснейшим медом на сорока травах, и, когда он узнал, что мы русские - он плакал. Язык южных славян похож на наш, русский - не было особых проблем с пониманием, хотя ударения они ставят странно на наш слух. У старика была миловидная дочка, которая очень смущалась от бравого вида Александра Христофоровича и норовила подложить ему самые лакомые кусочки. Сразу за домом серба оказался маленький, но очень шумный водопад из тысячи тысяч ручейков, и именно там мы застали эту парочку (и я не мог не вспомнить и загрустить о покинутой мною жене). Но как ни странно, уезжать отсюда не захотел именно Андрей Павлович - здешние горы напомнили ему родное имение под Устюжной, и на рассвете он бродил по лесу у Черного Озера, горюя о том, что времени у нас так мало.
Андрей Павлович за время нашего путешествия окончательно распустился в выражениях, и мне пришлось напомнить ему о дворянской чести... Но зато он умело действует пистолетом и саблей, что и доказал, когда наш ночлег случайно накрыли три османа. Одного он застрелил сразу, второго оглушил ударом дубинки Александр Христофорович, третий же остался мне. Из-за этой стычки нам пришлось еще глубже уйти на территорию османов, чтобы запутать следы, и представьте наше отчаяние, когда мы обнаружили, что на нашем пути к монастырю лежит глубочайший каньон реки Тара. Вода в ней чистейшая, прозрачная, даже сверху, с горы, видно камни на ее дне.
Кое-как мы перебрались через нее, и где-то на пятый день пути вышли к Морачи с другой стороны. Как я был счастлив встретить церковь! Разумеется, я тут же выспросил соизволения зайти в нее и помолиться (Андрей Павлович, этот скептик и фармазон, не упустил мгновения поддеть меня), и я уверен, что Бог хранил нас на нашем пути.
Монахи жадно расспрашивали нас обо всем, что происходит в Европе и России. Здесь, в этой глуши, они не знают ничего из того, что творится во внешнем мире. Что меня удивило - люди они образованные, у них есть даже отдельное здание библиотеки, в которой хранятся драгоценные рукописные фолианты, спасенные местными жителями от свирепых, диких османов.
Мы терпеливо ждали того, кто принесет нам сведения, и на наше удивление им оказалась премилая девица по имени Дашенька, Даринька, по-местному. Умная, сметливая, любознательная - я искренне залюбовался ей! Но, конечно, дело не могло ждать, да и... все же скучаю я по своей любимой.
Обратный путь дался еще тяжелей. Хоть возвращались мы другим путем, но османов на пути значительно поприбавилось, отчего большую часть времени мы проводили в ожидании, пока путь освободится.
Отдельно меня тронул поступок Александра Христофоровича, который набрал пригоршню ягод, и, вместо того, чтобы съесть их самому, по-братски разделил их между нами. Черт возьми, я понял, что у меня замечательные друзья! Пишу сейчас эти строки, и со стыдом думаю, что я-то их, как раз, и недостоин.
Когда мы вернулись назад в Будуа, первым делом устроили баню. А сейчас мои друзья уже спят, и только я, клонясь к неотвратимому сну, стараюсь записать все, что случилось за эти дни.
Теперь я могу с чистым сердцем раскрыть наше секретное задание: мы втроем проникли в православный монастырь Морача, чудом сохранившийся на османской земле, и получили важные сведения о перемещении османских войск. Нельзя забывать, что сейчас наша доблестная армия надежно охраняет наши завоеванные рубежи в Крыму и Молдавии, но все же война - это война.
Проводником у нас был старый серб по имени Мишко, и его знание местных гор буквально не раз спасало нам жизнь. Трудно приходилось на открытых пространствах - у Скадарского озера мы проскользнули еле-еле перед носом у патруля, перемазавшись в грязи; а миновать Оногошт и Подгорицу, где расположены мощно укрепленные крепости, мы смогли только в обход, по горам.
Вначале мы собирались пройти простым путем по руслу реки Морачи (благо она течет в каньоне), но выяснилось, что путь этот весьма оживленный - караваны, купцы, турецкие отряды, оттого пробираться мы смогли только верхами.
Ночевали мы чаще всего на настиле из сосновых веток (сосны здесь странные, с плоской верхушкой - "црна пода", как зовет их Мишко), и один раз вышли в закрытую сербскую деревню, расположенную у высокой заснеженной горы. Здесь нас накормили и напоили, и, видит Бог, с каким удовольствием я ночевал под крышей на сеновале! Старик серб угостил нас вкуснейшим медом на сорока травах, и, когда он узнал, что мы русские - он плакал. Язык южных славян похож на наш, русский - не было особых проблем с пониманием, хотя ударения они ставят странно на наш слух. У старика была миловидная дочка, которая очень смущалась от бравого вида Александра Христофоровича и норовила подложить ему самые лакомые кусочки. Сразу за домом серба оказался маленький, но очень шумный водопад из тысячи тысяч ручейков, и именно там мы застали эту парочку (и я не мог не вспомнить и загрустить о покинутой мною жене). Но как ни странно, уезжать отсюда не захотел именно Андрей Павлович - здешние горы напомнили ему родное имение под Устюжной, и на рассвете он бродил по лесу у Черного Озера, горюя о том, что времени у нас так мало.
Андрей Павлович за время нашего путешествия окончательно распустился в выражениях, и мне пришлось напомнить ему о дворянской чести... Но зато он умело действует пистолетом и саблей, что и доказал, когда наш ночлег случайно накрыли три османа. Одного он застрелил сразу, второго оглушил ударом дубинки Александр Христофорович, третий же остался мне. Из-за этой стычки нам пришлось еще глубже уйти на территорию османов, чтобы запутать следы, и представьте наше отчаяние, когда мы обнаружили, что на нашем пути к монастырю лежит глубочайший каньон реки Тара. Вода в ней чистейшая, прозрачная, даже сверху, с горы, видно камни на ее дне.
Кое-как мы перебрались через нее, и где-то на пятый день пути вышли к Морачи с другой стороны. Как я был счастлив встретить церковь! Разумеется, я тут же выспросил соизволения зайти в нее и помолиться (Андрей Павлович, этот скептик и фармазон, не упустил мгновения поддеть меня), и я уверен, что Бог хранил нас на нашем пути.
Монахи жадно расспрашивали нас обо всем, что происходит в Европе и России. Здесь, в этой глуши, они не знают ничего из того, что творится во внешнем мире. Что меня удивило - люди они образованные, у них есть даже отдельное здание библиотеки, в которой хранятся драгоценные рукописные фолианты, спасенные местными жителями от свирепых, диких османов.
Мы терпеливо ждали того, кто принесет нам сведения, и на наше удивление им оказалась премилая девица по имени Дашенька, Даринька, по-местному. Умная, сметливая, любознательная - я искренне залюбовался ей! Но, конечно, дело не могло ждать, да и... все же скучаю я по своей любимой.
Обратный путь дался еще тяжелей. Хоть возвращались мы другим путем, но османов на пути значительно поприбавилось, отчего большую часть времени мы проводили в ожидании, пока путь освободится.
Отдельно меня тронул поступок Александра Христофоровича, который набрал пригоршню ягод, и, вместо того, чтобы съесть их самому, по-братски разделил их между нами. Черт возьми, я понял, что у меня замечательные друзья! Пишу сейчас эти строки, и со стыдом думаю, что я-то их, как раз, и недостоин.
Когда мы вернулись назад в Будуа, первым делом устроили баню. А сейчас мои друзья уже спят, и только я, клонясь к неотвратимому сну, стараюсь записать все, что случилось за эти дни.