[Quiterie]

Мой любимый рисунок Туве Янсон )

-- Послушай-ка, привидение, -- сказал я. -- Хочешь жить у меня в
доме? Мне что-то скучно одному. Ясное дело, я вовсе не трус, но иногда
по ночам бывает страшновато...
-- Клянусь адскими собаками, -- начало привидение и стало едва
видимым от злости. Но сразу же успокоилось и сказало: -- Да, пожалуй,
это очень любезно с твоей стороны.
Я устроил привидению постель в ящичке из-под сахара, а чтобы ему
было уютнее, выкрасил ящик в черный цвет и украсил бордюрчиком из
скрещенных костей. На обеденной миске я (к большому удовольствию
Шнырька) написал: "ЯД".
-- Ужасно уютно, -- заухало привидение. -- Ничего, если я
погремлю немножко ровно в полночь? У меня это уже как бы вошло в
привычку.
-- Пожалуйста, греми, -- ответил я, -- только не дольше пяти
минут, и не сломай трамвайчик. Он очень ценный.
-- Ну ладно, пять минут, -- согласилось привидение. -- Но за ночь
летнего солнцестояния я не отвечаю.

И тут я увидел на песчаном берегу маленькое белое существо. При
первом взгляде я решил, что это хатифнатт. Но когда, скользя, оно
приблизилось, шерсть у меня на затылке встала дыбом. Существо было
прозрачное. Сквозь него я отчетливо различал камни, потому что оно
просвечивало насквозь и не имело тени! Если добавить, что это нечто
было закутано во что-то похожее на тончайшую белую занавеску, то
каждому станет яснее ясного, что это было привидение.
Я взволнованно поднялся. Заперта ли входная дверь? Может быть,
привидение захочет пройти сквозь нее... Куда же мне спрятаться?
Заскрипела наружная дверь. Холодный ветерок взметнулся и подул мне в
затылок.
Теперь, вспоминая об этом, я не уверен, что так уж испугался,
наверное, просто решил быть как можно осторожнее. Поэтому я заполз под
кровать и стал ждать. Чуть погодя заскрипела лестница. Один раз
скрипнула, второй... Я знал, что у лестницы девять ступенек (эту
лестницу было ужасно тяжело делать, она была винтовая). Я сосчитал до
девяти. Потом стало совсем тихо, и я подумал: "Теперь Оно стоит за
дверью..."

Щель в дверях чуть расширилась, и маленький белый дымок влетел в
комнату. Свернувшись в кольцо, он таращил два белых мигающих глаза --
из своего укрытия под кроватью я это видел совершенно отчетливо.
"Это и в самом деле привидение", -- сказал я себе. (Во всяком
случае, смотреть на него было не так страшно, как слушать скрип на
лестнице.) В комнате стало холодно, как во всех рассказах о
привидениях, из всех углов дуло, и привидение вдруг чихнуло.
Дорогие читатели, не знаю, как бы вы к этому чиху отнеслись, но я
из-за чихания начал относиться к привидению с меньшим уважением; я
выполз из-под кровати (между прочим, привидение уже и так заметило
меня) и сказал, впрочем, очень вежливо:
-- Будьте здоровы!
-- Сам будь здоров, -- сердито буркнуло привидение. -- Призраки
ущелий скулят, как бродячие псы, в такую мрачную злосчастную ночь!
-- Не могу ли я вам чем-нибудь помочь? -- спросил я.
-- В такую злосчастную ночь, -- угрюмо продолжало привидение, --
скрипят забытые кости на морском берегу.
-- Чьи кости?
-- Забытые кости, -- отвечало привидение. -- Бледно-желтый ужас
скалит зубы над заклятым островом. Берегитесь, смертные, я вернусь в
пятницу, тринадцатого, сего месяца.
Тут привидение распрямилось и, бросив на меня устрашающий взгляд,
улетело через полураскрытую дверь, но прежде ударилось макушкой о
притолоку и крикнуло: "Ой! Гоп-ля-ля!" Потом скользнуло вниз по
лестнице, вылетело на лунный свет и трижды издало вой, будто гиена. Но
все это уже не произвело на меня сильного впечатления.
Увидев, как привидение растворилось в вечерней мгле, я
расхохотался. Теперь-то у меня есть сюрприз для колонистов! Теперь я
могу совершить такое, на что никто не осмелится!
В пятницу, тринадцатого, незадолго до полуночи я повел колонистов
на берег моря. Их ждал там приготовленный мной скромный ужин: суп,
хрустящие хлебцы и апельсиновый сок (на всех перекрестках стояли бочки
с соком, и каждый мог наливать себе сколько хочет). На фарфоровой
посуде я нарисовал черным велосипедным лаком скрещенные кости.
-- Ты мог бы взять у меня немножко красной краски, -- сказал
Шнырек, -- или желтой и голубой. Извини, конечно, но так было бы
веселее.
-- Но я не собирался делать веселее, -- сдержанно отвечал я. --
Сегодня ночью вы увидите здесь такие страшные вещи, что и представить
себе нельзя. Будьте готовы ко всему.
Юксаре сказал, глядя в тарелку:
-- По вкусу напоминает уху. Какая это рыба? Плотва?
-- Морковь, -- отрезал я. -- Ешь! Ты считаешь, что привидения --
это что-то совсем обыкновенное?
-- А... Так вот оно что. Ты будешь рассказывать истории про
привидения?
-- Я обожаю про привидения, -- заахала Мюмла. -- Мама по вечерам
всегда рассказывает нам страшные истории и под конец сама так
пугается, что мы полночи ее успокаиваем. А с моим дядей по материнской
линии бывает еще хуже. Один раз...
-- Я говорю совершенно серьезно, -- перебил я ее сердито. --
Рассказывать про привидения?.. Клянусь своим хвостом! Я покажу вам
привидение! Настоящее! Интересно, что вы тогда скажете? -- И я
победоносно посмотрел на них.
Мюмла захлопала, а Шнырек со слезами на глазах прошептал:
-- Миленький тролль, не надо!
-- Ну ради тебя вызову очень маленькое привидение, -- успокоил я
его.
Юксаре перестал есть и уставился на меня с удивлением, я бы даже
сказал, с восхищением! Я достиг цели: спас свою репутацию и свой
авторитет! Но, дорогие читатели, вы можете представить себе волнение,
охватившее меня перед тем, как часы пробили двенадцать? Вернется ли
привидение? Будет ли оно достаточно устрашающим? А вдруг начнет
чихать, болтать всякую чепуху и испортит всю затею?
Типичная черта моего характера -- любой ценой произвести
впечатление на окружающих: вызвать восторг, сострадание, страх или
любые другие сильные чувства. Возможно, это происходит оттого, что в
детстве меня никто не понимал.
Когда полночь приблизилась, я вскарабкался на утес, поднял
мордочку к луне и принялся делать магические жесты лапами и издавать
такой вой, который должен был пронять всех до мозга костей. Иными
словами -- я вызывал привидение.
Колонисты сидели как зачарованные, лишь в ясных глазах Юксаре я
увидел иронию и искорку недоверия. Я и сегодня чувствую глубокое
удовлетворение от того, что произвел-таки впечатление на Юксаре.
Привидение явилось! Оно и в самом деле было прозрачное, без тени, и
тут же начало завывать о забытых костях и ужасах из ущелья.
Шнырек закричал от страха и спрятал голову в песок. Зато Мюмла
сразу же подошла к привидению и протянула ему лапку:
-- Привет! Как приятно увидеть настоящее привидение. Не хочешь ли
отведать нашего супчика?
Никогда не знаешь, какой номер выкинут мюмлы!
Конечно, привидение оскорбилось. Оно растерялось, съежилось,
сморщилось и исчезло, превратившись в печальное колечко дыма. Юксаре
начал смеяться, и я почти уверен, что привидение слышало этот смех. В
общем, ночь была испорчена.
Но колонистам пришлось дорого заплатить за свою непростительную
бестактность. Последующую неделю просто трудно описать. Никто из нас
не мог спать по ночам. Привидение нашло железную цепь и звякало ею до
четырех утра. Кроме того, нас будил крик совы, вой гиены, шаркающие
шаги и стук в двери, наша мебель начала прыгать по комнате и ломаться.
Колонисты были недовольны.
-- Убери свое привидение, -- потребовал Юксаре. -- По ночам я
хочу спать!
-- Не могу, -- серьезно пояснял я. -- Если хоть раз вызовешь
привидение, приходится его терпеть.
-- Шнырек плачет, -- упрекал меня Юксаре. -- Привидение
нарисовало череп на его банке из-под кофе и написало внизу: "ЯД".
-- Какое ребячество, -- ответил я.
-- И Фредриксон рассердился. Твое привидение накалякало всякие
угрозы на "Морском оркестре" и ворует у него стальные пружинки!
-- В таком случае, -- согласился я, -- нужно и в самом деле
принимать какие-то меры! И немедленно!
Я быстренько сочинил обращение и повесил его на двери
навигационной каюты. Оно гласило:

"Уважаемое привидение!

По ряду причин в следующую пятницу перед заходом солнца состоится
собрание привидений. Все жалобы принимаются во внимание.

Королевская Вольная колония

Примечание. Просим никаких цепей с собой не брать".

Я долго колебался, как подписать: "Королевская колония" или
"Вольная колония". В конце концов решил написать и то и другое. Это
придавало обращению определенную солидность.
Ответное письмо, написанное красной краской на пергаменте
(пергамент был сделан из старого дождевика Фредриксона), оказалось
прибитым к двери хлебным ножом Мюмлы-мамы.

"Роковой час настал, -- писало мое милое привидение. -- В
пятницу, ровно в полночь, в этом пустынном краю раздастся одинокий вой
собаки Смерти! Вы, тщеславные слизняки, заройтесь носами в землю,
которая загудит от тяжелых шагов Невидимки, ибо ваша Судьба начертана
кровью на стене Гробницы! Если захочу, все равно прихвачу с собой
железную цепь.

Привидение по прозвищу Страшило".

-- Ясно, -- сказал Юксаре, -- похоже, ему очень нравится слово
"судьба".
-- Ты вот что -- не смейся на этот раз, -- сказал я строго. --
Так-то оно и бывает, когда ни к чему на свете не испытываешь истинного
уважения!
Посоветовавшись, мы послали Шнырька пригласить Фредриксона на
свидание с привидением. Конечно, я и сам мог бы пойти, но я помнил
слова Фредриксона: "Я не могу показать тебе это, пока оно не будет
готово. Ты пришел слишком рано. Мне немножко некогда". Он сказал это,
как всегда, вежливо, но каким-то ужасно чужим голосом.
Привидение явилось только в двенадцать и известило о своем
приходе, издав трижды протяжный вой.
-- Я здесь! -- заявило оно. -- Трепещите, смертные, час отмщения
забытых костей настал!
-- Привет! Привет! -- сказал Юксаре. -- Что ты все воешь о
каких-то старых костях? Чьи это кости? Почему ты само с ними не
разберешься?
Я пнул Юксаре по лодыжке и вежливо сказал:
-- Приветствую тебя, призрак ущелий! Как поживаешь? Бледно-желтый
ужас, оскалив зубы, глядит на заклятый берег.
-- Перестань меня передразнивать! -- разозлилось привидение. --
Эти слова позволено говорить одному мне!
-- Послушай-ка, -- сказал Фредриксон, -- не мешайка спать по
ночам. Пугай кого-нибудь другого, ладно?
-- Да все другие уже привыкли ко мне, -- угрюмо ответило
привидение. -- Даже дронт Эдвард больше не боится.
-- А я боюсь! -- крикнул Шнырек. -- Я все еще боюсь!
-- Очень любезно с твоей стороны! -- сказало привидение и
поспешно добавило: -- Заброшенный караван скелетов воет под ледяным
желто-зеленым светом луны!
-- Дорогое привидение, -- ласково сказал Фредриксон, -- по-моему,
у тебя нервы немного того -- не в порядке. Давай договоримся: ты
обещаешь пугать кого-нибудь в другом месте, а я научу тебя, как можно
пугать по-другому. Идет?
-- Фредриксон здорово придумывает всякие штуки! -- воскликнула
Мюмла. -- Ты даже не представляешь себе, что можно сделать из фосфора
и тонкой жести! Можно до смерти напугать дронта Эдварда!
-- И Самодержца, -- добавил я.
Привидение заколебалось.
-- Можешь, например, заиметь свою собственную (туманную) сирену,
-- намекнул Фредриксон. -- А ты, случайно, не знаешь, как делают фокус
с просмоленными нитками?
-- Нет. А как это? -- заинтересовалось привидение.
-- Берешь обыкновенные нитки, -- пояснил Фредриксон. --
Привязываешь их к чьим-нибудь ногам, потом прячешься и натираешь нитки
смолой... Дьявольски страшно...
-- На мой дьявольский глаз, ты ужасно симпатичный! -- воскликнуло
привидение и, свернувшись клубочком, улеглось у ног Фредриксона. --
Может, ты и скелет раздобудешь? Говоришь -- из тонкой жести? У меня
тонкая есть...
До рассвета Фредриксон объяснял про пугание и чертил разные
пугательные конструкции на песке. Ему явно нравилось это детское
занятие.
Утром Фредриксон отправился на работу в парк Сюрпризов, а
привидение мы избрали в члены Королевской Вольной колонии с
присвоением почетного титула "Страх на острове Ужасов".
-- Послушай-ка, привидение, -- сказал я. -- Хочешь жить у меня в
доме? Мне что-то скучно одному. Ясное дело, я вовсе не трус, но иногда
по ночам бывает страшновато...
-- Клянусь адскими собаками, -- начало привидение и стало едва
видимым от злости. Но сразу же успокоилось и сказало: -- Да, пожалуй,
это очень любезно с твоей стороны.
Я устроил привидению постель в ящичке из-под сахара, а чтобы ему
было уютнее, выкрасил ящик в черный цвет и украсил бордюрчиком из
скрещенных костей. На обеденной миске я (к большому удовольствию
Шнырька) написал: "ЯД".
-- Ужасно уютно, -- заухало привидение. -- Ничего, если я
погремлю немножко ровно в полночь? У меня это уже как бы вошло в
привычку.
-- Пожалуйста, греми, -- ответил я, -- только не дольше пяти
минут, и не сломай трамвайчик. Он очень ценный.
-- Ну ладно, пять минут, -- согласилось привидение. -- Но за ночь
летнего солнцестояния я не отвечаю.

@темы: неигровое