9. Попытка Ванситтарта урегулировать внутренний рынок
Миссия Уоррена Хэстингса отчетливо отразила серьезную проблему внутреннего рынка. Пока он был в Сасераме, Хэстингс пояснил навабу жесткие правила, которые губернатор хотел внести, намереваясь покончить с злоупотреблениями английским флагом на местных торговых судах. Здесь мы имеем дело не с правилами, но с их последствиями. Суть частной внутреннего рынка уже была определена ранее, но надо указать, что хоть частные торговцы и не понимали, будто привилегии для экспортной торговли Компании не могли страховать частные риски Компании без того, чтобы поставить местных торговцев в чудовищно невыгодное положение, но наваб, с другой стороны, намеревался полностью запретить европейцам торговать внутри страны. Ванситтарт и Хэстингс были готовы допустить и допустили, что имперский фирман не дает права частной торговле на дустук, и поэтому европейские были обязаны платить таможенные пошлины, равно как и местные. Однако наваб отстаивал позицию, что его предшественники раньше ограничивали внутренний рынок для европейцев, чем бы это ни было обосновано. Он заявлял, что право покупать и продавать местные товары полностью в его руках, и он смотрит с недоверием и отвращением на рынки английских гомастов, проникших даже в самые отдаленные уголки его страны. Аргументы губернатора были кратко изложены им и Хэстингсом в письме, адресованном Совету, из Монгхира, от пятнадцатого декабря 1762 года:
Как с одной стороны мы не видим никакой причины, почему английские джентльмены, и прочие обитатели Калькутты, и подчиненные фактории должны вести внутреннюю торговлю с дустуком Компании или с каким-то иным преимуществом с большей выгодой, нежели местные торговцы, так и с другой думаем, что будет невероятно трудно, если мы и все, кто под нашей властью, не будем уравнены с торговцами и обитателями прочих частей Бенгала, и не будем торговать на равных условиях, всеми товарами и в любом месте, и это заставит наших агентов и гомастов не рваться в местные суды и вести дела без силы и угнетения.
Если так, то, с одной стороны, английские торговцы были склонны злоупотреблять привилегиями Компании, прикрывая свои частные сделки дустуком, который законно применить можно было лишь к морской торговле, наваб, с другой, демонстрировал сильную склонность пресечь любым путем для них выход на внутренний рынок. В этих обстоятельствах нельзя было сомневаться, что правила прохода речных судов, которые восемнадцатого мая 1762 от имени губернатора принял Хэстингс, должны были дать повод беззаконным и высокомерным офицерам Мир Касима, кто мог бы найти иной приемлемый предлог закрыть внутренний рынок, вести себя мирно и правомерно.
Возвращаясь к событиям, которые нам придется миновать очень быстро, вот как пояснялась суть существующих проблем: в июне 1762 Хэстингс вернулся в Калькутту. Губернатор слег на два месяца из-за опасной болезни, и Эмьетт занял его место. «Первым, что я услышал о делах после выздоровления, - пишет Ванситтарт, - это начавшаяся война с навабом, жалобы сыпались на меня со всех сторон, офицеры Правительства объявили, что их власть попрана английскими гомастами, потому они больше не могут сохранять даже малейшего порядка в управлении делами, возложенных на них, или собирать налоги в правительственную казну, и что английские купцы отказываются платить подати за соль и прочие товары, но, с другой стороны, джентльмены с подчиненных факторий и английские гомасты уверяют, что они заплатили все налоги, несмотря на то, что многие их судна задержаны».
Одинаково тревожась сменить обстановку и посмотреть, чего можно добиться своим непосредственным присутствием, Ванситтарт решительно вознамерился нанести набобу визит в Монгхир вместе с Хэстингсом, в роли помощника, и выехал двадцатого октября. В Муршидабаде он был уже третьего и оставался там по делам до двенадцатого числа; тридцатого он прибыл в Монгхир, «где набоб принял меня со всеми обычными знаками уважения. Не проходило и дня, когда бы я ни ходил с мистером Хэстингсом навещать набоба или же он приходил к нам. Он постоянно твердил о плохом обращении мистера Эллиса, о несправедливости, которую тот подстроил мне и Совету, не возмущаясь таким поступком. Я знал, что не властен удовлетворить его в этом, и ответил, что все эти споры ведутся долго, и так как сейчас мы встретились с ним, то стоит установить определенные правила, которые удовлетворят обе стороны, и предотвратят споры в будущем. Он всегда горячился после этого довода, и я понял, что ни он, ни мистер Эллис никогда не станут друзьями. Однако я надеялся, что можно устранить причины несогласия, и их вражда останется похороненной в их сердцах».
Бедный оптимист Ванситтарт! Через год Мир Касим станет убийцей и Эллиса, и Эмьетта, и толпы безоружных и беззащитных английских пленников. Говорят, что по поведению правительства можно судить о сути оппозиции, которую оно провоцирует. Когда миновало три года после резни в Патне, Ванситтарт опубликовал свое «Повествование», и он придерживался мнения, что его эксперимент с Мир Касимом шел верным путем, но не ясно, отчего он не сделал хоть робкой попытки понять противников, которых провоцировала его поддержка наглого набоба.
Ванситтарт рассказывает нам, что потом наваб пожаловался на «новшества во внутренней торговле солью, бетелем, табаком и прочим», и на «наглое злоупотребление властью нашими гомастами, которые занимаются тем, что возят товары в дальние уголки страны. Он убедительно говорил, что у нас нет прав так торговать с нашим фирманом, и что подобное наносит невообразимый ущерб и беспорядок его правительству, и все преимущества лишь ради частностей; он вкратце настаивал, что мы не должны больше продолжать торговать таким образом, но должны ограничить торговлю так же, как было до воцарения Мир Джафара. Хотя я придерживался о правах фирмана той же точки зрения, что и наваб; они не могут быть истолкованы шире, чем применительно к товарам, привезенным морским путем, и товарами, которые производят на вывоз; поэтому я был вынужден уступить преимуществам, которые приносили большее или меньшее удовольствие слугам Компании пять или шесть лет; потому я объяснил набобу, что под внутренней торговлей или торговлей из одного места в стране к другому, мы понимаем только ведение дел на том же основании, что и другие купцы; что мы всегда платили больше или меньше пошлин правительству за возможность торговать, но так как размеры их не регулируются и меняются, много споров возникает по этому поводу; что мы можем осведомиться о размерах пошлин, которые платят мусульмане и прочие торговцы, и в соответствии с этим дать общий приказ, по которому всем и повсюду придется платить пошлины. На это набоб с трудом согласился и заявил, что если после этого возникнут еще какие-либо споры, и утвержденные налоги не будут заплачены, то у него не останется иного средства, кроме того, чтобы открыть торговлю полностью, дать свободу местным торговцам, и всем другим любой нации, торговать беспошлинно».
По этому обязательству Ванситтарт, Хэстингс и наваб подписали следующий договор о внутренней торговле:
«Первое. Всем товарам, ввозимым или вывозимым морским путем, выдается дустук Компании, и они провозятся без задержек и свободно от налогов, как обычно.
Второе. Товарам, продаваемым из одного места страны в другое, произведенным внутри страны, таким как соль, бетель, табак и пр., дустук Компании не выдается, но они должны иметь дустук от буксбундера*, шахбундера или другого офицера туземного правительства.
Третье. Во время получения вышеупомянутого дустука и перед отправкой товаров, пошлины должны быть уплачены в соответствии с расценками, которые должны быть установлены особо и приложены к этому соглашению.
Четвертое. Все вышеупомянутые пошлины, уплаченные перед отправкой, должны быть оплачены полностью, так, чтобы после отправки товаров ничего не пришлось платить ни в чоки** на дорогах, ни в месте продажи.
Пятое. Все товары, защищенные дустуком Компании или же правительства, не должны задерживаться или изыматься. Стража и чоки не должны ничего предпринимать, лишь попросить посмотреть на дустук, помимо тех случаев, когда они видят лодки, нагруженные большим количеством товаров, чем указано в дустуке; в этом случае они немедленно должны дать знать на ближайшую английскую факторию, а также ближайшему офицеру правительства, по приказу которого они могут провести тщательную проверку; но они не должны задерживать товары на дороге.
Шестое. Если кто-либо попытается провезти товары без дустука правительства или Компании или тайно добудет дустук Компании для провоза соли, табака и прочих местных товаров из одного места в другое для внутренней торговли, то такие товары должны быть изъяты и конфискованы. Стража и чоки на дороге должны задержать их и послать записку на ближайшую английскую факторию, а также ближайшему офицеру правительства.
Седьмое. Если кто-либо, не имея дустука, попытается тайно провезти лодки или товары под присмотром и в компании с другими лодками или товарами, обеспеченными дустуком, то такие лодки или товары, тайно провезенные, должны быть изъяты и конфискованы.
Восьмое. Гомасты повсеместно должны вести торговлю свободно, как торговцы, и ни в коем случае не применять силу в покупке и продаже. Если возникнут какие-либо споры в отношении ведения их дел, они не должны пытаться искать сатисфакции сами, но направлять свои жалобы фузедару или другому офицеру правительства; и гомаста, вызванный в надлежащем порядке, должен предстать перед ним, чтобы ответить на обвинение и разрешить вопрос.
Девятое. Чтобы удержать фузедаров и прочих офицеров правительство от какой-либо пристрастности, они должны передавать набобу копии дел, в которых замешаны английские агенты или гомасты, кто, если считает себя оскорбленным, может послать то же самое своим начальникам, и он может подать жалобу губернатору, кто, если случай того требует, обратится к набобу для возмещения ущерба, и когда фузедар или иной офицер правительства будет признан виновным в пристрастности, набоб накажет его в назидание прочим.»
Эти обоснованные правила, которые мы не могли не привести, стали причиной жестоких ссор.
10. Ванситтарт и Хэстингс в Патне
После прощального визита к Мир Касиму, который выдвинулся со свой армией в поход против Беттиаха и Непала, губернатор и его помощник отправились в Патну и достигли ее первого января 1763 года. Четыре дня они провели с Эллисом в обсуждении жалоб, которые посланник набоба принес вперед и которые, в основном, касались ворот Бурбунна – небольших воротец в северо-западной части города и ганга*, известного как Полковничий ганг, который был установлен «без каких-либо прав, разрешений или приказов, ни со стороны Компании, ни со стороны набоба». Речь идет о воротах, которые дозволяли людям с фактории войти в город коротким путем, иначе бы им пришлось пройти лишние пять или шесть сотен ярдов к западным городским воротам, но набоб настаивал, что в целях лучшей охраны порядка города, ворота должны быть закрыты, и губернатор подумал, что лучше уступить. Были отданы распоряжения уничтожить ворота. Губернатор покинул Патну пятого января, девятого – Монгхир. Шестнадцатого он уехал из Кассимбазара, «когда услышал весть, что французские корабли на рейде Баласора, и прибыл в Калькутту восемнадцатого».
11. Конфликт в Совете
Пришло время и Ванситтарту отведать трудностей в ведении дел с Мир Касимом. Пока губернатор был в Монгхире, он объяснил набобу, что по его прибытии в Калькутту, в соответствии с подписанными условиями, во все подчиненные фактории будут посланы приказы от Совета; набоб прекрасно знал, что приказы губернатора не будут иметь эффекта, пока не присоединятся те из Совета, кого он самолично попросит, «но, пишет Ванситтарт, едва я успел покинуть его, как он тут же разослал копии моих писем своим офицерам во все уголки страны, с указанием, что все английские гомасты, которые откажутся следовать им, должны быть изгнаны из страны».
Такое самоубийственное безрассудство со стороны набоба можно объяснить только гипотезой, что он был горько раздосадован уступкой позволить английским купцам вести торговлю наравне с местными. Нет сомнений, что он считал Ванситтарта человеком слабовольным и столь вовлеченным в защиту его (набоба) интересов, что, вооружившись властью губернаторских писем, набоб был на верном пути, чтобы начать постепенно вырезать английскую торговлю и торговцев. Легко вычислить, что действия Мир Касима подтолкнули губернатора объединиться со своим противником в Совете, так что можно надежно утверждать, что этим шагом набоб вступил на опрометчивую дорожку, которая закончилась таким, что нельзя искупить и что удовлетворило лишь его чувство мести. Совершая одну глупость за другой, набоб в одном из писем освободил Ванситтарта и Хэстингса от ответственности.
Губернатор оказался в совершенно невозможной ситуации и даже хуже, потому что в Монгхире он получил пятьдесят тысяч фунтов для себя и двадцать тысяч для полковника Кайо. «Он был неспособен от природы, - пишет Элфинстоун, - бороться с самонадеянными советчиками и неистовым языком противников, и он оказался уязвимей, чем обычно, осознав, сколько денег он задолжал набобу, и из-за вовлеченности во внутреннюю торговлю, хоть и не ввязываясь в злоупотребления».
По прибытию в Калькутту он узнал от Эмьетта, что всем членам совета были разосланы приказы приехать из подчиненных поселений, за исключением глав Патны и Читтагонга (из-за расстояния), и что майор Карнак занял свой пост. Первого февраля губернатор написал длинную заметку для обсуждений, в которой он оправдывал свои действия попыткой наладить внутреннюю торговлю, и, в частности, дал ответ агентам в Дакке на их энергичное описание убытков, в которые их предприятия ввергли новые правила. Он унизился ответить на следующее измышление в письме Джонстона и Хэя, что основная идея ущемления торговли – выгадать что-либо для себя. «Если верить майору, а он - член совета, то в соответствии с указаниями наших достопочтимых хозяев, только военные проблемы подлежат обсуждению. Я не могу постичь, как можно подвести под это урегулирование методов ведения торговли солью, бетелем и табаком, или как он может быть судьей в подобном вопросе; и если вы решили последовать его совету, то я далек от осуждения его присутствия». Между тем, в ожидании созыва совета, губернатор написал навабу, что иные правила будут установлены советом, и что он обязан остановить своих людей от жестоких действий по отношению к английским агентам. Эмьетт, возглавляющий совет во время отсутствия Ванситтарта, также подготовил доклад, в котором отрицалось, что губернатор был облечен властью принимать подобные действия.
Пятнадцатого февраля собрался совет, включая Ванситтарта, Эмьетта, Бэтсона (главы Касимбазара), Билльерса (главы Лакипора), Картье (главы Дакки), Хэстингса, Джонстона (главы Бурдвана), Хэя, Мэрриотта и Уоттса. Все, кроме губернатора, Хэстингса и Уоттса, согласились с тем, что надо позвать майора Карнака, и так как большинство были за, майор Адамс тоже занял свое место. Процедура началась с доклада Эмьетта, в котором осуждались все действия губернатора в Монгхире и Патне. Перед закрытием разбирательства на день, Карнак предоставил письмо с заявлением – «Местоположение Патны весьма вероятно является местом, откуда мы можем ожидать неприятностей» - заявление, на которое Ванситтарт возразил, что «все его высказанные пожелания усугубляют их (споры с навабом), и, более того, в этих целях готовы действовать вместе с мистером Эллисом».
На совещаниях восемнадцатого и девятнадцатого февраля, когда рассматривали просьбу наваба о воротах Бабунна, нам не удалось найти ни единого члена совета, кто поддержал бы решение губернатора, и двое или трое упрекнули наваба в замысле унизить английский народ и, вероятно, во враждебных действиях. В результате навабу было адресовано безаппеляционное письмо, приказывающее вновь открыть ворота. По поводу ганга же совет единодушно поддержал губернатора.
Если мы заглянем в историю англичан в Бенгале и не со скромной задачей обозначить события, которые привели к резне в Патне, то необходимо привести здесь подробный отчет о действиях совета за каждый день, и, несомненно, нет ничего более интересного, чем сравнение взглядов, приведенных в нескольких отчетах, но нам стоит поторопиться. Ясно, что губернатор в своем письме перешел границы своей власти – «если бы это решение, - пишет Элфинстоун, - не сопровождалось жестокостью и бранью, оно было бы обосновано в силу факта».* За исключением Ванситтарта и Хэстингса, совет постановил, что имперские фирманы дают право торговать местными товарами без налогов, хотя семеро из двенадцати думали, что из милости, но не по праву, навабу должно позволить брать налог в два с половиной процента от стоимости соли; губернатор договорился с навабом о девяти. С решением, которое, как кратко приводит Элфинстоун, определяется, как «агенты были единственными судьями во всех спорах с частными лицами, и глава фактории – в спорах с ответчиками наваба», согласился даже Ванситтарт, Хэстингс остался на своих позициях в одиночестве; и в эти наши беспокойные дни стоит вспомнить слова сильного лидера поздних дней: «Так, раньше я жил среди туземцев низкого происхождения, и в то время, когда правительство относилось к нам, хуже, чем к рабам, мы встретились с великой милостью и даже уважением со стороны земиндаров и офицеров правительства, потому я могу смело отрицать справедливость этого мнения; я добавлю больше из пережитого опыта, что если наши люди, вместо того, чтобы назначать себя господами и угнетателями страны, посвящают себя честной и справедливой торговле, они повсюду будут уважаемыми и желанными гостями».
* «Кто бы ни прочел, - пишет Ванситтарт, - предыдущую часть повествования, тот легко оценит отвратительные особые черты, присущие манерам майора Карнака, благодаря этому письму, врученному мистером Эмьеттом». Элфинстоун пишет: «Верно, что майор Карнак переписывался с мистером Эллисом с помощью шифра, и был центром всей корреспонденции мятежников из числа государственных служащих, но не очевидно, что у него и мистера Эллиса был какой-либо план по привнесению разлада, хотя похоже, подобно всем, кто был на их стороне, они ждали его с удовольствием».