[Quiterie]

В 1701 году падишах назначил диваном Бенгала некоего Магомеда Кади, сына бедного брамина из Декки, поднявшегося от скромного помощника таможенника дивана Беррара до дивана Хайдарабада. Магомед Кади, принявший имя Муршид Кули Хан, не стал долго терпеть гнева вице-короля Азим-ус-Шана и потому перебрался из Декки в Муксудабад, ныне Муршидабад, названный в честь Муршид Кули Хана. Там он основал маснад, который поочередно занимали после него Али Верди Хан, Сурадж-уд-Даула, Мир Джафар и Мир Касим. В 1719 субах (провинцию) Бихар передали навабам Бенгала, и так как придворных советников у падишаха больше не было, английским факториям пришлось иметь дело с правителями Муршидабада.
Дикие то были времена: войны и непрерывные слухи о войнах, паника от частых набегов маратхов и афганцев; редко недоставало грязи в донесениях. В 1741 великий наваб Али Варди Хан, разбитый и свергнутый год назад внуком Муршида Кули Хана навабом Сурфуразом Ханом, отстроил укрепления Патны, и город стал убежищем для всех, кто искал спасения от безжалостных маратхов. Пять лет спустя афганский полководец Мустафа хан взбунтовался и осадил Патну. «Потому бесчисленное количество землекопов и разнорабочих созвано было со всех концов провинции, и вскоре все земли между башней в саду Джаффар Хана и стеной плотины, построенной, чтобы защитить ближайшие пригороды от затопления, когда разливается озеро, были окружены укреплениями. Вдоль них вырыли ров, и земля из него пошла на строительство крепкого вала, и не понадобились ни известка, ни кирпичи». Мустафа Хан потерпел поражение и попал в руки победителей, в знак триумфа куски его четвертованного тела подвесили на четырех воротах Патны.
В 1746 Рагходжи Бхонсле, вождь маратхов, пронесся с неукротимыми афганцами прямо перед носом Али Варди Хана, оставляя за собой «полностью разоренную страну». Но великий наваб в то время был занят тем, что пробовал на вкус горький опыт: худшие враги человека — те, кто живут в его доме. Его зять и наиб Патны, Заин-уд-Дин, в 1748 году заключил альянс с вероломными афганцами из Дарбханги, но погиб от рук бесчестных союзников. Его жене Амине Бегум, дочери Али Варди Хана, «семнадцать дней пришлось слушать крики своего свекра, когда того пытали на всевозможных приспособлениях с истинно восточной жестокостью, чтобы он ответил, где спрятаны сокровища. После этого почти год она провела немало тревожных дней в плену врага, в ожидании отцовской армии, что спешила освободить ее. В конце концов, она вернулась в Муршидабад вместе с отцом и семь лет посвятила своему сыну Сураджу-ул-Дауле, воспитывая в нем преемника королевства после смерти ее отца». Патна в тот проклятый 1748 год навевает воспоминания об ужасных напастях нашей отчизны в дни короля Стефана, когда люди открыто говорили: «Христос и все святые уснули». «Бунтовщики разграбили город и пригороды, отнимали все мало-мальски ценное, бесчестили женщин и детей и опустошили целый мир», так пишет автор Riyaza-u-Salatin. Али Варди Хан беспощадно подавил бунт у Кали Сарай, где сейчас находится железнодорожная станция Фатвы, но лишь обнаружил, что его внук, которого он выкормил и воспитал, восстал и тщетно попытался захватить Патну.
Перед походом Сураджа-уд-Даулы на Калькутту англичане оставили факторию в Патне, и в полную силу в тех местах развернулись французы. Историю отступления месье Ло из Муршидабада в Патну читатель может узнать из книги мистера Сэмюэла Чарльза Хилла «Три француза в Бенгале». В июле 1757 мистер Перкс вновь открыл английскую факторию в Патне. Можно сказать, что после событий при Плесси Патна вновь стала той опорной точкой, вокруг которой вращалась история тех времен.

Вступление и начало