Когда-то я обещала рассказать, как шить корсет )) Выполняю обещание. Оно немного сумбурное, с кучей всяких подробностей, фотографий в процессе нет, потому что важно было ДОШИТЬ, а уже само описание написалось потом.

***

...Многие девушки и женщины мечтают о стройной осанке и осиной талии. Не раз и не два перед старинными портретами раздавались слова: «Ах, какое у нее платье! Какая талия! Все из-за того, что она носит корсет!».

Рис.1. «Мадам Помпадур», Франсуа Буше, 1759 г.


Рис.2. «Миссис Грэхем», Томас Гейнсборо, 1777 г.

Все знают, что корсет поддерживает и корректирует фигуру; многие также помнят страшилки про детей, изуродованных еще в материнской утробе из-за корсета. Еще Мопассан ужаснулся одной из многочисленных историй, где бедная девушка сделала бизнес на подобных детях. Надо заметить, корсет середины девятнадцатого века с его утяжкой действительно сделал подобные случаи правилом. Корсет восемнадцатого века модницы тоже старались утянуть, но, тем не менее, он был свободней из-за своей конструкции… И назначения.

Последние слова выделены не случайно. В восемнадцатом веке корсет был привилегией модниц и модников, обычно женщины прекрасно обходились без него. Пойди попробуй поработать в утягивающем корсете! Но более ста лет тому назад если у женщины не было корсета, она считалась нищей или опустившейся — и старухи, и младенцы обязательно носили этот необходимый предмет одежды. Для больных был даже специальный полукорсет, однако… Давайте начнем с названия.

Само слово «корсет» звучало не слишком привычно для европейского уха в восемнадцатом веке. Во Франции тогда он назывался «Corps à baleines», в Англии и ее колониях — «stays», в немецкоязычных странах — «Schnürbrust», и только в итальянском и русском языках использовалось название «корсет» [1].

Общеевропейская мода на тот момент диктовала определенный тип силуэта, в форме рюмочки: тонкая талия и пышные юбки, при этом чем шире талия, тем пышнее должны были быть юбки. Талию желательно было сделать одинаково круглой со всех сторон, поэтому часто под грудь подкладывали бюск — деревянную палку.

Рис.3. Французский корсет

Корсеты были разными: с одной шнуровкой, сзади, с двумя шнуровками, сзади и спереди (в этом случае чаще всего под шнуровку подкладывался своеобразный отдельный нагрудник — «stomacher», см рис.); полностью проложенные костью и лишь наполовину (облегченные, demi-baleiné или half-boned).

Рис.4. Корсет из музея Метрополитен

В первой половине восемнадцатого века также были популярны корсеты с лямками на плечах, часто кокетливо завязывавшиеся атласными лентами (см. рис.), во второй половине они почти вышли из моды, как и специальные «лапки» внизу корсета, которые создавали объем под юбками.

Во времена Джудит Хаттер корсет был и с лямками, и с лапками. Правда, небогатые женщины носили его сразу поверх рубахи и юбки, так что лапки были просто для красоты.

Итак, попробуем сшить корсет. Прежде всего надо определиться с тканью и ее количеством. Вам понадобится примерно 1,5 м. ткани на подкладку (туда лучше брать плотный лен), 3 м. на двойную прослойку (туда можно взять лен средней плотности) и 1,5 м. на верхний слой корсета (шелк или лен — что душа пожелает). Кроме того, потребуется примерно 8 м. косой бейки (это достаточно индивидуально, т.к. зависит от количества лапок, наличия лямок) и 40 м. стальных пятимиллиметровых костей (обязательно метражом, не в нарезке). Говорят, что кости можно заменить камышом, как это делали бедняки, но по опытам, проведенным автором, камыш нужно специально сушить.

Такое количество расходных материалов ушло на наш корсет.

Стоит заметить, что корсет в то время был такой деталью одежды, которая шилась индивидуально (как и чулки). А вот юбки и рубахи были вполне стандартными и зависели лишь от ширины тканого полотна.

Вам понадобится замерить ширину груди, спины и талии, а также длину от груди до низа живота и от середины спины до ягодиц. К сожалению, автор данной статьи не может выложить выкройки в общий доступ (они, увы, охраняются авторскими правами), но может порекомендовать, где их найти.

Рис.5. Расчет выкройки с сайта marquise.de

После того как вы рассчитаете свою выкройку (см. рис.5 по рекомендациям расчета), вам придется сделать болванку из картона, чтобы проверить, не ошиблись ли вы в размерах. Мы перенесли выкройки, вырезали и склеили их скотчем. Ни в коем случае болванка не должна сходиться на спине: примерно 5 см. должно остаться между двумя половинками (не забываем про утяжку!).

Если все в порядке — можно выкраивать. У нас получилось восемь деталей на подкладку, шестнадцать на прослойку, восемь на верх и еще для лямок две на подкладку и две на верх.

Теперь начинается самое нудное. Нам нужно расчертить каналы для костей.
Вооружаемся карандашом или маркером по ткани и линейкой, берем детали одной из прослоек и, учитывая места, которые нужно оставить нетронутыми (где будут дырки под ленту), начинаем чертить.

Самое главное, что надо учесть на этом этапе — это, во-первых, припуски в 2 мм. на каждый канал (иначе кость просто не влезет в него), во-вторых, чтобы корсет действительно утягивал, нельзя чертить каналы параллельно телу. Они должны сходиться спереди и по бокам к низу живота, а на спине проходить строго вдоль кромки (см. рис. 6, приведенный Норой Во для полукорсета). В-третьих, не забудьте про припуски на швы!

Рис.6. Выкройка корсета и направления костных каналов по Норе Во

После того как вы расчертили восемь деталей, нужно прошить по вашим линиям в них каналы. Для этого скрепляете булавками вместе обе прослойки и подкладку (можно и все четыре сразу, если вы хотите, чтобы сверху тоже были видны кости) и прошиваете через три слоя ткани швом назад иголку (машинный шов обычный). Рекомендуем начинать прошивку не с края ткани, а оставить 2,5-4 см., чтобы было удобней вставлять кости (и нам же еще обшивать косой бейкой).

Если все три детали готовы (корсет уже становится плотненьким!), пришло время вставить в него кости.

Для этого обязательно понадобятся кусачки, плоскогубцы и колпачки для костей (у нас ушло порядка двухсот штук). Процесс прост: меряете длину вашего канала (опять же, учитывайте, что по краям будет бейка), откусываете нужную длину кости и надеваете с обеих сторон колпачки (для того, чтобы не порвать ткань). Колпачки зажимаются плоскогубцами, чтобы не слетели, и готовую кость можно заправлять в канал. На самом деле, это работа веселая и нетрудная. Очень приятно смотреть, как детали тяжелеют и принимают форму.

Как только вы закончите с этим, пришло время сшить детали воедино. Сначала собираем вместе детали с костями, сметываем, притачиваем к ним лямки и сшиваем вместе. То же делаем и с верхом.

Затем нужно разгладить швы и сшить вместе подкладку и низ. Здесь может быть опасность в том, что верх будет чуть шире низа (из-за костей). На самом деле, потом для этого делают швы и сверху, но в данном корсете мы их прошивать не будем.

Выкраиваем косую бейку (в нашем случае использовался такой же лен, как и на подкладке) и начинаем обрабатывать края. Самое страшное здесь — обработать лапки. Здесь мы уже шьем вручную, чтобы не сломать иглу машинки о кость (мало ли, бывали случаи) и чтобы создать эффект аутентичности.

Теперь осталось сделать дырки. Поскольку наш корсет зашнуровывается и спереди, и сзади, то дырок нужно много: двенадцать спереди и двенадцать сзади, две на лямках и две на нагруднике. Очень редко корсет восемнадцатого века шнуруется крест-накрест. Обычно он шнуруется зигзагообразным методом, как на рис.7 и рис.8.

Рис.7. Корсет из музея Метрополитен


Рис.8. Шнуровка корсета

Дырки делаем только шилом, ни в коем случае нельзя их прорезать. Каждую дырку просто обшиваем сложенной вдвое нитью.
Все. Корсет готов!

1 — см. «Корсет и юпка канфовые кафеиные выкладены белою сеткою и зделанными из канители пуговицами». memoirs.ru/texts/BurnTA_SG907N7.htm Арх. Имп. Ак. Худ., 1764 г., стр. 35, в переиздании «ТЕАТР ПРИ ИМПЕРАТОРСКОИ АКАДЕМИИ ХУДОЖЕСТВ В XVIII ВЕКЕ», стр. 396.

Все это богатство с ФБ, а, значит, команда "Библиотека приключений" деанонилась. Там есть много забавных ачивок, и можно погладить авторов.

@темы: XVIII век, учебное, хроники сломанной шпаги

---

Перевод писем друзей (Томаса и УУ) напоминает мне иногда головоломки, и это, честно говоря, так мило.

«Причина, по которой я не ответил сразу, проста: я хотел узнать, отправимся ли мы в Портобокко, чтобы дать уже оттуда вам полный отчет, но когда мы покинули Гернси, мы отправились в Плибокко»

Две минуты я думала, куда это занесло HMS Caroline, и где вообще на нашей грешной земле такие места. Переводчик, в который я от отчаяния забила названия, дрогнул и предложил разбить названия на две части каждое, но яснее от этого не стало. Еще две минуты я глядела на слово "bocco", и в голове почему-то вертелась старая реклама про шоколадку Буэно, с красивой девушкой, которая учит, что ла бокка - это рот, ла либре - губы и т.п. Ла бокка - рот, ла бокка - рот, а как будет рот по-английски? Правильно, mouth! И сразу же головоломка перестала существовать: Портсмут и Плимут; разгадка была проста.
А вообще-то интересно, как они были упороты настолько, что писали друг другу письма на смеси языков, оба пользовались приемом писать слова задом наперед (правда, УУ меньше, чем Томас), оба шифровали знакомых и вещи. Подумала, что лучшие друзья, наверное, всегда странно выглядят для окружающих, но таки такая дружба - это великий дар.

Ну и упоротая картинка:

Бородино

@темы: история, XVIII век, Дневник Аарона Томаса

---

Еще несколько слов о.

Мне хочется уметь спать по два часа в сутки, потому что я зачем-то пишу три относительно крупных вещи одновременно, и мне очень жалко от них отрываться, но и оставлять какую-то на потом мне не хочется, потому что будет хороший такой провал в матчасти (как сейчас с Пашенькой, я ловлю себя на том, что живу и мыслю совсем не в том десятилетии восемнадцатого века, поэтому мне очень сложно на него переключаться). Мне хочется закончить перевод. Внезапно у меня в голове бродит несколько идей по Острову сокровищ и, когда я читаю сообщество Хорнблауэра, прямо этак хочется ворваться на коне и оставить там кое-чего творческого. И куча прочих персонажей и историй, которые варятся в душе, как в котелке, иногда выплескиваясь наружу.
Но, но, но, есть мало времени и есть приоритеты. Когда уже и читаешь только для души и дела, не отрываясь на то, что якобы надо.
Но это расстраивает по самое не могу, потому что ведь хочется и туда, и сюда, и вообще, но с такими темпами я потеряна для любого фансервиса ))

Короче, это был пост нытья, и под его конец я вспомнила, что к пятнадцатому декабря нужно написать рассказ в сборник.

@темы: а жизнь продолжается!, монолог убийцы/жертвы

---

@темы: история, заключительные титры

---

*вынырнула из немецкого перевода*

Вообще-то в переводе всяких исторических вещей ужасны культурные различия, и чем глубже - тем хуже. Перевожу сейчас для себя о различных советах и управлениях Вены, созданных в 1526 году и просуществовавших до реформ Йозефа Второго в 1783 (это невозможно представить; насколько это должна была быть закостенелая, неповоротливая махина к тому времени, как в Священной Римской Империи произошли перемены).
Например, была такая организация: Brückenmeisteramt - дословно: двор мостового мастера. Она занималась сбором пошлин при пересечении мостов через Дунай, ремонтом и кучей других дел. Например, там был писарь, носивший гордое название: der Brückengegenschreiber, причем слово gegen подразумевает подтекст, что он был единственным, кто подчинялся ландсфюрсту, так сказать, контролирующий орган, потому что все остальные ходили под началом Внешнего Совета и Бюргершафта, которые в свою очередь принесли клятву тому же ландсфюрсту, а потом делили пополам деньги с "низких сборов", т.е. мостовых сборов. Кроме писаря, там были брюкенкнехты (охрана, т.е.), плотники, специализировавшиеся исключительно по мостам, поденщики и, внимание: der Hauptmann am Tabor с командой, то есть капитан табора, если дословно. Но проблема в том, что в данном случае под табором подразумевается фортификация из подручных средств: карет, земли, телег и всего, что под руку попадется, а вовсе не привычный цыганский. Вот как, как его перевести парой слов и чтобы все было понятно сразу?

@темы: история, XVIII век, XVII век, учебное, Йозеф II, Joseph die Zweite

---

Очень интересный совет дает Джулия Кэмерон, о том, как преодолеть излишнюю эмоциональность по отношению к своему творчеству.

Сейчас, во времена блогов и социальных медиа, нет никакого оправдания, чтобы не разместить свою работу. Выложите ее на Flickr, Facebook, Tumblr, SoundCloud, или разместите ее на собственном блоге - это действительно не имеет значения, коль скоро вы ее опубликуете.
Она не обязана быть шедевром,.. или даже законченной.
Найдите способ размещать что-нибудь каждый день. Будь то снимок незавершенной работы, глава вашей последней книги, или рифф из вашей последней песни – выпускайте это в мир. Привыкайте к тому, чтобы выкладывать работы и продолжать двигаться дальше.
Это может показаться незначительным, но чем чаще вы это делаете, тем менее эмоционально Вы будете относиться к своим работам. С каждой опубликованной работой, это будет казаться Вам менее страшным и более естественным.

Интересно. Что касается набросков, то, в общем, я понимаю этот подход: в конце концов, зритель может потратить меньше минуты, чтобы составить представление о рисунке, о прогрессе в процессе рисования и т.п. С текстом так не пройдет, на него надо потратить больше времени, изменения не так видны. Выкладывать что-то вычитанное? Но это не всегда идет в процессе текста, и некоторые пишут не по порядку, и какие-то места выкидываются, и вообще: будет ли это уважением к читателю, кормить его сырым? Кстати, пока читала форумы на NaNoWriMo 2014 (это внезапно в ноябре - национальный месячник писателя или напиши 50 000 слов за месяц), у меня создалось впечатление, что у них такой проблемы нет )

А что вы думаете об этом, как авторы и как читатели?

@темы: учебное, а жизнь продолжается!, монолог убийцы/жертвы

---

Судя по Избранному сегодня день стихов.
Перевела тут на черновую кое-что из Томаса, тоже стихотворения )

Анекдоты о мистере Трайпе, нашем мичмане.

Жил-был мичман по имени Трайп,
Ловок и смел, не «ложись-помирай».
Был он юн, лишь шестнадцать минуло,
Но девица сердце ему всколыхнула.
Имя ее - для простецких лишь уст,
Грубо звучит - мисс Сара Гнус.
Бедная Сара жила под кустом,
Обрыв над канавой – вот ее дом.
Мичман долг выполнял, не жалея всех сил,
Но ночью, украдкой, он уходил.
Его засекли, когда он бежал,
И порку ему капитан прописал.
Понизили в чине, сослали на топ,
Без спросу не бегай по девкам, сынок!
Но юность храбра, к черту розги укус,
И ночью он вновь обнимал леди Гнус.
Лукавая Сара, хитрость тая,
Крепкого рому ему поднесла,
Напела на ухо лживых осанн,
Ведь череп у Трайпа – пустой барабан!
Опасным играм учила она,
И мичман решился бежать с корабля,
Собрал свои вещи в огромный мешок,
Но кто-то пустил об этом слушок.
«Обыщите его», – велел капитан,
Так и раскрылся Трайпов обман.
Тщетно тянулся он к милой мисс Гнус.
Честное имя пропало? И пусть!
Слухи и сплетни заполнили остров,
Подобные глупости делать непросто.
Бросить корабль и покинуть отца,
Чтобы ложной любви испить до конца.

@темы: история, XVIII век, Дневник Аарона Томаса

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Кто самый большой неудачник? )
Правильно, тот, кто сегодня узнает, что завтра завершается прием работ на интересный литературный конкурс. А ведь такая тема: "Мистика Санкт-Петербурга с XVIII века и до наших дней"!

@темы: учебное, а жизнь продолжается!

---

Ну и еще к вопросу о деньгах, но на этот раз о Священной Римской Империи.
Вот здесь лежит интересная книга о ценах, зарплатах и деньгах (со Средних веков до начала девятнадцатого века) Священной Римской империи, на примере Лейпцига, Шпайера и Франкфурта. На немецком, правда, но очень познавательно.

@темы: история, XVIII век

---

И немного монеток времен войны за Независимость.
Слева вверху - испанский песо, под ним - массачусетский "Сосновый" медяк, справа вверху - полпенни из Нью-Гемпшира, под ним - Континентальный доллар. Внизу, в середине, - два бита.
В каждой колонии были свои деньги: купюры и монеты, при этом они вовсе не были равны друг другу по номиналу. В войну вообще с покупательной способностью были большие проблемы - из-за инфляции (британские санкции, огромное количество фальшивок). Пик инфляции пришелся на 1789, во время Медной Паники.

Вот здесь отличный конвертер валют восемнадцатого века, при этом учтена Индия, Персия, Япония и Турция, кроме европейских стран. Россия тоже есть, что интересно.

Цены в Лондоне на усредненную середину восемнадцатого века (у кого-то я встречала на русском) - здесь

Здесь цены на еду в США в течении всего Нового Времени.

В целом, можно порыться на этой страничке - там совершенно бешеное количество ссылок на информацию по разным векам.

@темы: история, XVIII век, Колониальная Америка

---

Под катом огромная картинка-таймлайн основных событий Войны за Независимость.

Кросспост в Новую историю

@темы: XVIII век, Война за Независимость, Колониальная Америка

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Косово поле
1389 год
Фантазия

(Спасибо бете Kage Tsukiyama)

Близилось время ужина, и беззаботные птицы распевали в зарослях, пока солнце клонилось к горизонту. Детям, Драгошу и Еленке, давно уже хотелось спать, но они помнили, что дед Вук обещал рассказать им после ужина о минувшей войне, и крепились изо всех сил. Мать посмеивалась над ними и все же накормила семейство споро: тени еще не успели удлиниться выше человеческого роста, когда Вук уже собрал остатки похлебки на кусок пресной лепешки.
— Славная еда, — неторопливо заметил он, и дети разочарованно выдохнули. Слепой услышал их вздох и усмехнулся.
— Идите сюда, — позвал он. — Пока слушаете, заплетите шнур на суме, он опять распустился. О чем вы хотите услышать сегодня? Про Марко Королевича Сорви Голову? Или про Милоша Святого?
Сума эта была одним из драгоценнейших сокровищ семьи, украшенная дивными цветочными узорами, брат с сестрой чуть не подрались из-за того, кто первый будет держать ее в руках.
— Про Милоша Святого! — Еленка проиграла битву за суму, но уступать Драгошу не собиралась. — А он правда святой?
— Святой не святой, но человек достойный и благородный. Я рад был биться с ним рядом. Когда османы со своим султаном пришли на нашу землю, не было на ней мира, и в этом таилась смерть. Брат воевал с братом, — дети виновато переглянулись, и Драгош протянул сестре половину шелкового шнура, — междоусобицы и свары косили наши ряды. Осман, как старый волк, поддерживал то одну сторону, то другую, сеял злобу, точно недобрая вила. Помню, в день битвы мы причащались в церкви Самодрежа, и некоторые из воинов видели, как Божья Матерь предрекла нам победу в этот раз, но много поражений потом.
— Она вам являлась? — ловкие пальцы Еленки так и порхали над шелком, пока она плела.
— Нет, икона заплакала чистыми слезами. Сам я этого не видел, но князь Лазарь, говорят, поклялся перед ней, что отдаст свою жизнь, лишь бы слезы высохли. То же сказали и воевода Влатко, и князь Вук из Бранковичей, но слезы Богоматери стали красными, ровно кровь... Вук Бранкович бежал первым с поля боя. Потом-то он получил свое: османский султан выгнал его прочь из своих владений, и умер-то князь, брошенный всеми. Ну да речь не о нем. Милош, как я уже говорил, рода был знатного, только не помню я, кому его предки служили. Сдается мне, что он был из людей князя Лазаря, но сейчас уже и следов не сыщешь. Как сейчас помню, был я тогда молод и умел немного, оттого и оказался среди таких же пеших воинов. Впереди нас стояли всадники, богато одетые, на самых лучших конях со всей Моравской Сербии. День был ясный, и солнце отливало на доспехах, не люди, но золотое воинство. Османы появились перед нами, несметные черные полчища, куда ни кинь взгляд, везде их стяги с лошадиными хвостами. Много их было, очень много, и некоторые наши воины поддались страху. «Как? — говорили они. — Не победить нам врага, он могуч, а нас немного!» Милош тогда обернулся, и взгляд его был грозен и светел. «Сила не в множестве, но в единстве», — так он сказал, и тогда я его не понял.
— И я не понимаю, — признался нехотя Драгош. Сестра согласно вздохнула.
Слепой усмехнулся.
— Вот вы когда воду носите, вам сподручней поодиночке это делать или вместе?
— Вместе, — после некоторого раздумья сказала Еленка. — Больше натаскать получается, и веселей.
— И здесь то же. Если вместе взяться, то и непосильную ношу выдюжить можно. Вы это запомните, пригодится потом. Когда битва началась, я видел, как двенадцать наших всадников прорезали османские войска и оказались у шатра султана. Милош Святой убил его, пса-Мурада, и принял за это мученическую смерть. Не верьте, если кто скажет вам, что он обманом проник в шатер, неправда это. Я сам видел, как Милоша рубили на куски верные османские стражи...
Дед Вук замолчал.
— А что дальше? — спросил Драгош.
— Дальше? Османы отступили, перепуганные смертью своего султана. Сыновья его сцепились в сваре за наследство, и Баязид убил Якуба. О власти он думал, а не о нашей несчастной земле. Князь Лазарь сложил свою голову в плену, и многие наши воины остались на Косовом поле. Победа оказалась отравленной, некому было сражаться дальше, некому сражаться и сейчас, но об этом я расскажу потом. А теперь вам ложиться пора, Еленка уже дремлет.
— Погоди, дедушка, — взмолился Драгош и зевнул, перекрестив рот, чтобы не залетели бесы. — Как же ты видел, что Милоша Святого рубили на куски, если был где-то позади?
— Много будешь знать — скоро состаришься, — непонятно ответил дед, и улыбка осветила его лицо. — Разгадка проста, и ты сам можешь над ней поразмыслить.
Много утекло времени после того разговора, и вырублены были виноградники на сербской земле, и угнан был скот, и растоптана гордость, но сколько ни гадал Драгош, так он и не мог понять, как же раскрыть ларец с дедовой тайной.
Только позже, когда терпеть стало невмоготу, и вновь сербы встретились в битве с османами, разгадка пришла к нему. Юношу ранило на поле боя, пока он защищал своего господина. Сознание уже готовилось покинуть его, но внезапно перед Драгошем предстали двенадцать сияющих всадников, и мутнеющим взором он еще успел увидеть, что одним из них был его дед.

@темы: монолит снов

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Александр Блок и музыка в стиле эмбиент - вместе что-то невероятное.


Прослушать или скачать O Ancient World, Arise! + Ghost бесплатно на Простоплеер

"Скифы", кажется, читают в фильме "У озера" )

@темы: любовь, которую ты нашел в аду, монолит снов

---

С ФБ, внезапно про любовь и миннезингеров (люблю их поэзию).
Спасибо бете Kage Tsukiyama

Песня малиновки

Привиделась во сне
Красавица одна
И полюбилась мне.
Нет с тех пор мне больше сна.
Она пропала слишком скоро,
И я не знаю, где она.
От собственного стражду взора.
На что мне жизнь моя нужна?
Любовь обречена...

Фридрих фон Хаузен

При дворе императора Фридриха никто не помнил настоящего имени Реймара — за его стихотворения его звали Роткельхен, в честь певчей красногрудой птички. Отец его был служивым рыцарем, поднявшимся из оброчного люда. Частенько он говаривал сыну, особенно после кружки-другой душистого меда, что надеяться можно лишь на себя, на Господа да на своего господина. "Упаси тебя Бог, — повторял он вновь и вновь, — довериться женщине: пусть облик дочерей Евы мил взору, но речи их лживы, а поступки чудовищны". Чем больше он пил, тем больше мрачнел, и не приведи Господь было спросить в этот миг об исчезнувшей много лет назад матери! Но разве думает юность о делах темных и минувших, когда так ярко светит солнце и малиновка поет в ивовых зарослях на берегу реки?
Нет краше девиц на свете, чем на берегах верхнего Донау, но Маргарита фон Альтен, дочь знатного барона, была первой из них. Холстину она могла носить как парчу, бронзу — как золото, потому что все драгоценности меркли рядом с ней. Любое каменное сердце могло растаять в ее руках; даже свирепый пес ложился к ее ногам, что уж говорить о молодых людях! Роткельхен был не первым и не последним, для кого Маргарита стала путеводной звездой, и весь его стихотворный дар, все его помыслы обратились к ней. Капризная красавица знала себе цену, но чем проникновенней Реймар пел для нее, тем больше смягчался ее взгляд, и из дикой кошки она превращалась в голубку. Не первым и не последним был и друг Роткельхена, Готфрид: он тоже мечтал о Маргарите, но Господь поразил его заиканием, и ему оставалось лишь завидовать удаче друга.
Время шло, и дружба треснула, как горшок в руках неумелого гончара. Роткельхен был счастлив и горд, совсем позабыв о том, что дружба — как пламя: огонь нужно подпитывать приязнью и подарками, иначе в один день окажешься на пепелище. Радостью он кичился столь напоказ, что в упоении любви совсем забыл о друге, потому-то в тот день, когда ревнивые юнцы решили отомстить за любовь Маргариты, никто не предупредил Роткельхена.
Слуги барона фон Альтена подстерегли любовников в их гнездышке, и плачущая Маргарита видела, как ее любимого избивают до полусмерти. Четверо на одного! Потом Роткельхен вспоминал ее отчаянный крик, ведь это были ее последние слова, которые он слышал.
Несколько дней он верил, что Бог призовет его, пока бродил в полубеспамятстве у преддверья смерти, но таинственным образом в пещере появлялись еда и вода, и неведомый целитель перевязывал его раны. Слабость мешала ему узнать, кем был его благодетель, только раз Роткельхен чувствовал нежные руки, что клали на его синяки прохладную мазь. Лица в темноте нельзя было разглядеть, и в бреду он думал, что это ангел спустился с небес.
На пятый день, когда Роткельхен пришел в себя окончательно, он ждал незнакомца, чтобы отблагодарить, но вместо него в пещеру явился Готфрид. Неловкость и отчужденность проросли диким виноградом между ними, цепляясь за щербинки в душе каждого из них; Готфрид винился перед другом, Роткельхен стыдился того, что променял побратима на прекраснейшую из женщин, больше того, он знал, что сделал бы это еще не раз. Больно осознавать, что ты искорежен, как дуб, в который попала молния, и из двух путей выбираешь снова и снова тот, что ведет в темноту.
Так ли, иначе ли, но Готфрид помог ему выбраться на белый свет и скрыл в своем доме от гнева барона фон Альтена. Только через месяц, когда все успокоилось, Роткельхен смог вновь сочинять стихи, и первой его песней стала песнь разлуки. Не было больше Маргариты, и отец погиб на охоте, и не хотелось жить дальше, потому что впереди мерещилась вечная ночь, словно Непорочная Дева отвернулась от него. Он оставался в доме у Готфрида, пока мог, и пел для него на пирах, восхваляя дружбу.
Но не было мира в его душе, и свет, манивший вперед, погас. Одним темным вечером почетный гость предложил ему уехать с ним и стать позже его динстманном, и Роткельхен согласился, потому что ничего не держало его в этих краях.
Через несколько дней они уехали, и никто не провожал графскую свиту. Только Готфрид встал на рассвете, чтобы проститься с другом и пожелать ему счастья, да незнакомая девица прогуливалась рядом со служанками. Они собирали плоды шиповника, плотные, красные, терпкие на вкус, и многие ягоды формой своей походили на человеческое сердце.

«Много дней пронеслось, много ночек,
Но забыть никогда не смогу,
Как сплетала я пестрый веночек
На душистом, на летнем лугу.
Это были счастливые дни:
В целом мире мы были одни.
Не воротится время вспять.»
Дитмар фон Айст

Я помню, на дворе стоял август. Дивный месяц для любви, но такой горький, когда надо пережить разлуку! Во сто крат он горше, если любовь тлеет только в твоем сердце, неведомая окружающим, сокрытая от глаз возлюбленного. Темными вечерами одиноко было слушать любовные песни крестьян и знать, что твою песню не споет никто.
Милый юноша! В какие ангельские кущи ты уходил, когда слагал свои стихи? Знал ли ты, что слова, такие простые и обыденные, в твоих устах преображаются, становятся чудом, словно вода становится вином? Но это не вода и вино, это кровь, моя кровь превращается в амброзию, и в сердце, подпитанном ею, точно прорастают луговые цветы. Как мне хотелось отдать тебе свое сердце! Но другая была твоей девой, и мне оставалось лишь слушать тебя, не в силах поделиться ни с кем своей радостью.
— Зря вы грезите о счастье, госпожа, — так сказала мне служанка, рослая и ладная девица по имени Лантберга, когда принесла мне ужин.
— Почему?
— А нет его, — с мрачной уверенностью заметила она. — Не след мне говорить о том... Но жизнь наша — круг; держаться надо тех, кто надежен. Вы мечтаете о стихоплете, да только не знаю я, кто из женщин был бы с таким счастлив.
— Отчего же, Лантберга?
— Вам нужен дом, и богатство, и дети, и отца чтобы не опозорить. Тот, кто мелет языком, все потеряет, потому что недругов наживает. Есть те, кто хочет вас в жены.
— Знаю, — только и отозвалась я. Но что мне их ласковые слова и подарки? Мех согреет мне тело, но не душу.
— Не надо было вам, — гневно начала она, но потом вспомнила, что я ее госпожа, и поутихла, — помогать ему... Если бы об этом узнали? Чтобы тогда случилось?
«Но никто не узнал», — хотела было ответить я, но слова не ложились в уста. Несколько дней, когда мы были вместе, пусть он и не ведал о том. Я была рядом, я лечила, я ждала, пока он вернется назад, пока Лантберга стояла на страже. Единственный раз, когда мы были вместе и я могла бесстрашно касаться его лица.
— А потом, когда вы пошли его провожать? — продолжила служанка. — Думаете, девушки не догадались, почему в этот ранний час мы собирали шиповник? Вы можете выпороть меня, госпожа, — и в ее голосе послышалось истинное волнение за меня, — но губите вы себя!
Я опять не ответила ей и отвернулась к окну. Дева Мария знает силу моей любви; верю я, мне не дано пропасть. Я знала, что потом Лантберга пойдет к своему жениху, и после ласк они будут говорить обо мне. Интересно, любят ли они друг друга? Или правда, как говорил священник, хоть люди все сделаны по образу и подобию Его, но все они по-разному слеплены
Шли дни, и я была холодна с теми, кто искал моей руки. Мысли мои были далеко отсюда, на севере. Обрывки слухов доносились оттуда: вот он стал динстманном, вот он участвовал в турнире, вот он ушел в поход и благополучно вернулся. Стихи его изменились, стали похожи на золото и сталь — красивые и жесткие, такие земные... Мне хотелось увидеть его и поговорить с ним, но я не могла. А потом... Потом все переменилось.
Никто больше не говорил о нем, и не было больше о нем новостей, точно сгинул он где-то в дальних краях. Что-то случилось с ним, что-то страшное, но я верила, что мой любимый жив. Думаю, я знала бы, умри он.
— Если он не вернется, то я пойду за ним, Лантберга.
Служанка вздохнула, и лицо ее потемнело.
— Кто же вас отпустит, госпожа?
— Если отец и братья не согласятся, то я выйду замуж и буду спрашивать у мужа разрешения на паломничество.
— Но ведь это ложь...
— Ложь страшна перед Богом, но Он знает обо мне все.
— Вы помешались.
— Может быть.

О бедность горькая! Ты отнимаешь разом
У человека острый ум и разум:
Друзьям не дорог больше он,
Когда имения лишен,
Они к нему, едва кивнув,
Воротятся спиною.
Лишь тот, кто в роскоши живет,
Любим и чтим роднею.

Сперфогель

А я сразу говорил, что добром это не кончится. Мой господин был горд и залез на высокий насест, да оттуда больно падать! Ну хорошо, не говорил, а думал. Попробовал бы я что ему сказать, мигом бы наваляли бы мне, да за дело. Нет, сейчас не то, сейчас он тихий, как барашек, то ж и верно: сковырнулся носом в землю, вот и ума сразу прибавилось.
Оно ж ясно, когда у него водились деньги, все его любили. Видит Бог, любили бы его и после, если бы он не попал в опалу к графу: все боялись графского гнева; его вспыльчивый нрав известен был на всю округу. Я говорил, что правда непотребна тому, кто не желает ее видеть, но мой господин слишком возгордился.
Хотя...
Началось-то это раньше. Не стал бы он резать правду-матку, если бы не встреча с той старухой, черти ее задери! Ведьма она, и все тут, я так считал и считать буду. После нее он-то в правду и поверил, сам разбит — пусть и другие разобьются.
Было все это так: мы возвращались с охоты, а старая карга брела по тропинке с вязанкой хвороста. Выглядела она, как оживший замшелый камень или карлица из сказок моей няньки. Я даже перекрестился, чтобы бабка нас не сглазила, но все-таки не повезло.
Мой господин повелел остановиться и помочь несчастной женщине, но все слуги не решались помогать ведьме: где же ее внуки, если жизнь была праведной и честной? Тогда он спешился сам и передал мне поводья, не гнушаясь порвать и запачкать свои одежды. И это немудрено: не ему их чинить! Ведьма долго не желала отдавать ему свою вязанку и вместо благодарностей окатила господина бранью. Тот ухмылялся и шутил, словно это и не ругательства были, а дружеская перепалка. Характер у бабки оказался не сахар, и даже после того, как она прекратила ругать незваных помощников, она ворчала на весь Божий Свет, а когда мы подошли к ее хижине, ведьма остро взглянула на господина и заметила:
— Благодарствуй, господине, что не погнушался помочь. Знаю я тебя, помню. Повезло тебе, что ты не в отца пошел нравом. Вашему роду и одного убийцы хватило с лихвой, чтобы принести несчастье.
Тут мой господин и растерял все свои шутки. Он сделал нам нетерпеливый жест удалиться, и волей-неволей пришлось отъехать прочь. Сколько я ни вслушивался, я так и не смог понять о чем они ведут разговор; видел только, как мой господин мрачнеет на глазах. Когда он вернулся, лицо его было таким хмурым, что его словно подменили, но на все мои расспросы он молчал.
Обиняком-то я узнал, что то ли отец его мать убил, то ли еще что случилось, но старая карга об этом знала и напророчила моему господину плохого. Я хотел вернуться и снести ей гнилую голову, но господин запретил. Зря, наверное. С тех пор-то его понесло во все тяжкие: пить и рассказывать о неправоте людской, да не просто так, а в стихах. Граф посмеивался и не велел никому трогать моего господина, пока тот не сочинил хулу о нем самом.
Эх, вот говорят, мол, свят твой господин, но если видишь неправоту, сложно смолчать. Только и вспоминаешь о палке, которая гуляет по твоей спине, и воспоминание смыкает твой рот надежней еды и питья. Не успел я остановить моего господина, и от правдивых слов граф затрясся и покраснел. Он повелел выкинуть моего господина со двора и чтобы никто не смел дать ему крова, но поздно: меткое прозвище к нему прилипло, и я слышал, что по сей день за глаза так зовут графа.
Нашей судьбы это не изменило. Кто-то скажет, что я болван деревянный, раз не пошел искать другого места, поспокойней да посытней. Кто по своей воле поедет, куда глаза глядят, с опальным господином? Да вот привык я к нему, и позаботиться о нем некому: он один на всем свете, и я один. Чего уж там!..
Будет новый день, и будет пища. Бог нас не оставит.

Трави медведя молодою сворой,
И цаплю ястреб пусть терзает рыжеперый,
И старый конь на племя не годится,
И руки мой не едкою водицей.
Всем сердцем возлюби творца
И мира славь просторы,
На все проси совет у мудреца
И не вступай с ним в споры.

Сперфогель

Семь лет прошло с тех пор, как Роткельхен покинул свой дом, и через семь лет он вернулся. Родные места ли изменились, знакомые люди ли постарели или его глаза теперь видели иначе? Неведомо, что первым приходит с опытом.
Теперь у него были деньги, и захоти Роткельхен, то смог бы нанять слуг и нарядиться в богатые одежды; раньше бы он так и сделал, чтобы показать всем: никогда не утихнет торжествующая песнь малиновки, какие бы беды не встречались на пути. Но нищие делились с ним хлебом, и змея засыпала у него на груди, спасаясь от непогоды, и враг был одет не в парчу, а в лохмотья, и смерть тенью следовала за ним: с кружкой зацветшей болотной воды в руках, в уродливых шрамах и язвах, одетая как потаскуха, и колокольчик прокаженного звенел в такт ее шагам, холодный лунный свет блестел на острие ножа. Смерть так часто ложилась с ним в постель, шепча ласковые слова, так назойливо подстерегала в безлюдных местах, что ясно становилось одно: нельзя унести с собой богатство на тот свет, нельзя и сохранить его в целости, только дружба и любовь чего-то стоят в мире под солнцем. Если бы не верный слуга, то Роткельхен сгинул в дремучих лесах; если бы не хороший друг — не удалось бывшему динстману прибиться ко двору иного знатного вельможи. Не было только любви, лишь дух влюбленности посещал его порой. Но что есть любовь по сравнению с миской вкусного супа! Так говорил слуга, и все чаще Роткельхен думал, что тот прав.
Пир в доме у Готфрида был в самом разгаре, когда явился незваный гость, и старый друг не сразу узнал того, с кем вместе прошла юность. Оба они переменились, но теплая встреча показала обоим, что истинное осталось прежним: и этот день, и следующие за ним прошли в воспоминаниях о прошлом. Никто из них не видел, кто обрадовался возвращению героя больше всех прочих, и, быть может, скрытые чувства остались бы невысказанными, но та, что верно ждала своего миннезингера, встретила его одной из бессонных ночей. Может быть, верная Лантберга, у который уже был выводок своих ребятишек, и знала о том, какие разговоры велись между любовниками, но легче было выпытать у камня о спрятанных сокровищах подземных карлов, чем выведать у нее чужие тайны.
Так ли, иначе ли, но вскоре отпраздновали свадьбу, короткий миг счастья перед долгой войной. Но войны рано или поздно кончаются, любящее же сердце никогда не иссякнет. Многое ждало молодоженов впереди, но об этом рассказ долог; и хорошее, и плохое в жизни сплетается воедино. Даже после императорского подарка — собственного лена — Роткельхен так и не оставил своих стихов, и песни его подхватывали и стар, и мал. Миннезингер больше не пел о любви к женщине, потому что та, что ждала его, стала его миром, и незачем было призывать любовь или страдать о ней напоказ. Строчки его были о том мире, что подарил нам Бог, и, может быть, потому они и остались в людской памяти; ведь каждый раз в жизни восхищался тем, как чудны и прекрасны все Его создания.

@темы: монолит снов

---

По наводке Derec нашла чудесный немецкий подкаст о барочной и средневековой музыке (впрочем, не только). Небольшие трехминутные зарисовки для беглого знакомства с культурой и немецким языком )) Понравилось, что, кроме музыки, бегло дают исторический подтекст.
Послушала музыку османской империи времен осады Вены, узнала про Войцеха Бобовского (он же Али Уфки), композитора и переводчика Библии на турецкий в 1666 году.
Рекомендую, одним словом.

@темы: история, XVII век, Культура, Искусство

---

Через два с лишним месяца Новый год )

@темы: а жизнь продолжается!, влюбленные весенние коты

---

Нашла свадебное тартановое шотландское платье Изабеллы Фрэйзер 1780-х годов из музея Ивернесса )) Как непривычно видеть такой покрой из шерсти.

Между прочим, оно передавалось из поколения в поколение, и пишут, что в последний раз его надевали в 2005.

@темы: история, XVIII век