Большая английская цитата об эпохе Просвещения себе на память In the emerging marketplace for new books and new ideas, some of the most popular works were not from high intellectuals. They came from the pens of more sensationalist essayists. Pamphlets charging widespread corruption, fraudulent stock speculation, and insider trading circulated widely. Sex, too, sold well. Works like Venus in the Cloister or the Nun in a Nightgown racked up as many sales as the now-classic works of the Enlightenment. Bawdy and irreligious, these vulgar best sellers exploited consumer demand—but they also seized the opportunity to mock authority figures, such as nuns and priests. Some even dared to go after the royal family, portraying Louis XV as fond of getting spanked or Marie Antoinette as having sex with her court confessor. In these cases, pornography—some of it even philosophical—spilled into the literary marketplace for political satire. Such works displayed the seamier side of the Enlightenment, but they also revealed a willingness (on the part of high and low intellectuals alike) to explore modes of thought that defied established beliefs and institutions.
The reading public itself helped generate new cultural institutions and practices. In Britain and Germany, book clubs and coffeehouses sprang up to cater to sober men of business and learning; here, aristocrats and well-to-do commoners could read news sheets or discuss stock prices, political affairs, and technological novelties. The same sort of noncourtly socializing occurred in Parisian salons, where aristocratic women presided. Speaking their minds more openly in these private settings than at court or at public assemblies, women here freely exchanged ideas with men. The most successful salons were the ones that spread witty gossip, but would-be philosophers and writers attended in hopes of finding jobs as secretaries or obtaining commissions for their projects. Moreover, libraries now opened their doors to the public.
It is important to note, however, that most funding for intellectuals still came from aristocrats, royal families, and the church. For example, in the German states, Enlightenment thinkers were chiefly university professors, bureaucrats, and pastors. Art collecting boomed—primarily because it gave aristocrats a way to display their good taste, wealth, and distance from the common people.
По Тичнеру и Адельману, "Worlds together, worlds apart : a history of the world from the beginnings of humankind to the present", 3 издание, том второй, стр. 566-567
Все побежали, и я побежал. Работы с ФБ, ага. Начну с кулинарии, идея которой родилась очень внезапно. Дело было за малым, раздобыть все необходимые продукты и антураж. Все оказалось дешево и сердито, на вкус вполне сносно, хотя этот вареный горох и овсянка, которую я ненавижу... Ох! Насекомых набрать было можно для антуражу, но я не стала этого делать. А галеты были даже ничего. И еще у меня осталось грамм триста этого грязного сахара с Барбуды или с Барбадоса... Из Вест-Индии, одним словом. С его специфическим вкусом я пока не придумала, куда бы его еще деть )) И да, я не зря перла кораблик из Черногории ))
Название: Английский корабельный рацион XVIII века Автор, кулинар и фотограф: Quiterie Бета: olya11 Форма: кулинария, с элементами аналитики Категория: джен Рейтинг: G Каноны: Джеймс Фенимор Купер "Осада Бостона, или Лайонел Линкольн", Роберт Льюис Стивенсон "Остров Сокровищ" и все приключенческие книги, связанные с морскими путешествиями Размер: 9 фотографий и немного слов Примечание: на основе статьи Philip Haythornthwaite, William Younghusband. Nelson’s Navy. Osprey Elite #048, 1993 г. в пересказе С.В.Крыжановского.
читать дальше Проблема питания матросов в долгих морских походах всегда стояла на первом месте. Необходимо было учитывать множество условий: неопределенность длительности путешествия, полное водоизмещение судна и его грузоподъемность, величину экипажа, естественную порчу продуктов. О свежести пищи можно было говорить только в первые недели: потом неизбежно прогоркало масло, портился сыр, в овсяной муке заводились насекомые, а в питьевой воде — черви. Именно путем проб и ошибок был выведен нехитрый набор продуктов, подходящий для длительного плавания: сушеный горох и кислая капуста, солонина, овсяная мука грубого помола, масло сливочное и масло оливковое, сыр, сало, сушеные сливы, инжир и изюм, пиво и ром, а также неочищенный сахар. Во время остановок (если они были) матросы занимались рыболовством и собирали свежие фрукты; некоторые корабли везли с собой куриц в клетках, но те плохо неслись в море, кроме того, у офицера, отвечающего за чистоту, появлялась дополнительная головная боль.
Мы попробовали реконструировать примерный стандартный рацион матросов: завтрак, обед и ужин.
1. Завтрак
Кок был обязан приготовить завтрак к восьми часам утра. Разнообразия не было: каша из овсяной муки с топленым салом, сухие галеты из той же овсяной муки, воды и сахара (мы добавили туда орехи для вкуса — иначе домашние отказывались их есть), чая/кофе. В определенные дни к завтраку полагался кусочек масла и сыр.
Однако запасы чая и кофе порой подходили к концу, и тогда, если питьевая вода еще оставалась, завтрак начинался с "кофе по-шотландски". Размоченный подгоревший хлеб размешивался в воде и приправлялся сахаром.
По прошествии времени в галетах заводились насекомые, поэтому часто матросы предпочитали есть их в темноте. Меньше знаешь — крепче спишь.
Такой нехитрый набор продуктов предлагается на завтрак. На сыре лежит не грязь и не песок — это неочищенный сахар.
Сахар в приближении, чтобы рассмотреть, что это действительно не грязь.
Кашу можно рассмотреть ближе. Подгоревший кусочек - это шкварки от сала. Вкус у такой каши весьма специфичен
2. Обед.
По обыкновению, обед начинался в полдень и был самым основательным приемом пищи. На гарнир обычно подавали вареный горох, как основное блюдо — вареную же солонину (хотя вываривай ее — не вываривай, более мягкой она не становилась. Что ж, можно только посочувствовать тем, у кого были плохие зубы). Иногда из овсяной муки делались клецки. Они варились в общем котле, в полотняном мешочке, пропитываясь солью и ароматом гороха. Запивали это пинтой (примерно 0,56 литра) грога (наша чашка значительно меньше).
Мы попробовали тот же способ варки клецок. Надо сказать, что при наличии настолько соленого мяса солить горох и клецки вовсе не обязательно. Они приобретают очень необычный привкус (может быть, в этом виновата и овсяная мука).
Грог готовился из рома, разбавленного водой и сахаром. Современные рецепты с медом и лимонным соком совершенно не похожи на то, что было.
На сладкое часто подавались сухофрукты. По воскресеньям кок готовил мешанину: ром, толченые или молотые сухари, сухофрукты. Вся смесь запекалась в форме и нарезалась крупными кусками.
Обед. Клецки, солонина, вареный горох. В синей мисочке - сухофрукты: чернослив, инжир и немного изюма
Выглядит не слишком аппетитно, но голодному оказалось вкусно. Особенно заедать сухофруктами.
Основное блюдо в приближении.
3. Ужин
Ужин начинался в четыре часа. Пинта грога, сухари или галеты из овсяной муки и все та же солонина. Нам отчасти показалось, что солонину можно использовать вместо леденцов — вкус у нее долгоиграющий, а из-за твердости кусать ее не слишком приятно.
Скромный ужин. Чем не альтернатива нашему перекусу бутербродами?
Впрочем, современные бутерброды обычно без насекомых.
После этой скромной трапезы можно было забыть о еде до следующего утра. Разумеется, если у вас не припасены где-то сухари и солонина.
Все. Мы деанонились, ФБ закончилась )) Посмотреть на команду в полтора инвалида (шучу: нас было около десятка) можно здесь: fk-2o13.diary.ru/p192915496.htm
И оттуда же, с нашего деанона, мой результат теста на авантюриста )
И для команды скопирую свой комментарий под выкладкой:
читать дальшеЯ хочу сказать спасибо. Много-много спасибо тем людям, которые были в команде и рядом. Во-первых, это Stella Lontana, которая вдохновляла, и приносила идеи, и говорила свое решительное слово при принятии тех или иных идей, и вообще замечательный и талантливый человек! Во-вторых, это Irene-Assole, самый мягкий и добрый человек в команде, который всегда старается понять и принять всех ) Замечательно было разбирать по матчасти куперовщину, да и вообще, внезапно оказалось, что за молчаливой маской скрывается человек романтичный и прекрасный. Да еще и ответственный! В-третьих, это кэп, который устроил демократию и ералаш, и все было хорошо, и весело. И эти безумные пять дней до выкладки... Ох )) Вообще было весело и задорно. В-четвертых, это olya11 перед которой мне неудобно, что часто многое приносилось в дэдлайн, но этот, не побоюсь этого слова, святой человек беспрекословно все бетил и даже не напинывал автора за косяки. В-пятых, это natoth, человек, который всегда поддерживал команду, махал помпонами в комментариях (все просто -- сердце было отдано другой команде, но тоже приключенческой!), нашел время принести несколько своих рисунков, да и вообще человек талантливый во многом. В-шестых, это vlad., которая не ленилась всегда-всегда расписывать ошибки в бетинге, и это тоже меня лично многому научило. В-седьмых, это Melis Ash, которая внезапно принесла замечательную статью про Сальгари )) И вообще было приятно работать. В-восьмых, это WinterBell, которая действительно оперативно собирала все выкладки и всегда вовремя говорила, что надо для оформления ) С остальными, к сожалению, пообщаться тесно не удалось, ФБ -- дело такое ))
Особо я обнимаю, конечно, Стэллу, Ирэн, натот, кэпа и моего анонимного доброжелателя, которого мы так и не раскрыли ))) А по поводу ФБ, как там это было сказано?.. "Луна не помнит зла", вот.
Как приятно, когда находишь подтверждение где-то тому, что описывает Томас в своем дневнике.
"Прочел Ливерпульскую газету от 27 мая, в которой увидел заметку о потере “Живучего” [HMS “Lively” -- фрегат пятого ранга, класса “Алкмена”, прим.пер] тридцатидвухпушечного корабля его величества, неподалеку от Кадикса [современный Кадиз в Испании -- прим.пер], и только один человек утонул. Пишу об этом только потому, что командовал кораблем мой старый друг -- Джеймс Никол Моррис." Запись от 23 июля 1798.
К сожалению, не сохранилось изображений ни HMS “Lively”, ни самого Морриса, но известно, что Моррис прекрасно показал себя в морских сражениях, и именно поэтому его корабль "Колосс" поставили почти в самый авангард при Трафальгарской битве.
Потери были ужасными, но сам Моррис, хоть и был тяжело ранен, все-таки выжил и получил звание контр-адмирала. Вот так вот, а ведь тоже поступил на флот двенадцати лет от роду.
«Я начал писать в двенадцать лет. В то время я обожал такие книги, как «Тарзан» Эдгара Райса Берроуза, «Волшебник» Фрэнка Баума, «Капитан Немо» Жюля Верна, и всячески старался создать нечто подобное. Если утренние голоса и пытались тогда до меня докричаться, я их не слышал.
Таким образом, первые десять лет своего писательства я производил на свет совершеннейшую белиберду, которая если и заслуживает упоминания, то только как свидетельство моих безнадежных попыток стать тем, кем мне быть не дано. Подражательство занимало все мои мысли, и подлинная муза творца, живущего во мне, не имела шансов поднять свою прелестную головку.
Иначе говоря...Иначе говоря, за моим продолговатым мозгом находились неведомые земли, куда я ни разу не забредал в своих странствиях. Неведомой землей Шекспира была Смерть собственной персоной. Моя же неоткрытая страна (как выяснилось позже, когда я все-таки набросал ее карту по подсказкам голосов) скрывала в себе идеи, представления, понятия и причудливые образы, причем свои, оригинальные, каких не найдешь у Берроуза, Баума или Верна. И мне пришлось отучить себя делать из кумиров образцы для подражания и, продолжая любить их, перестать строить из себя Джона Картера, Тик-Тока или безумного капитана «Наутилуса».
...
Талант начал просыпаться во мне благодаря одной из нелепейших случайностей в мире. Когда мне было двадцать два, я стал составлять списки существительных – так я пытался расшевелить свое подсознание и что-нибудь из него выудить. Ничего не получалось, пока однажды, сидя в жаркий полдень на солнцепеке с портативной пишущей машинкой, я не напечатал одно слово: «Озеро». Мне сразу вспомнилось лето, когда мне было семь лет. Белокурая девчушка, с которой мы строили замок из песка, забежала в озеро и не вернулась. Смерть и вода, вода и смерть… Как загадочно, как интригующе! И, не теряя времени, я принялся вспоминать этот день, стуча по клавишам машинки. К вечеру рассказ «Озеро» был готов, а мои щеки – мокры от слез. С тех пор, после многих лет бездарных блужданий в потемках, я обращаю взор внутрь себя, ловлю все оригинальное, что обнаружится в моей голове, и пришпиливаю к бумаге. «Озеро» вышло несколько месяцев спустя в «Страшных историях» («Weird tales») и позже десятки раз переиздавалось в различных сборниках.
...
Вскоре я понял, что, хотя в двенадцать, шестнадцать, восемнадцать и даже двадцать лет моей мечтой было писать научную фантастику, я, к счастью это или нет, являюсь внебрачным сыном Призрака Оперы, Дракулы и летучей мыши. Я вышел из дома Эшеров, мои тетушки и дядюшки ведут свой род от По. В течение следующих нескольких лет я написал большинство рассказов «Октябрьской страны» и продал их в «Страшные истории» по полцента или пенни за слово. При этом я решительно пропускал мимо ушей все предостережения редакторов, что мои рассказы не очень-то соответствуют представлению о страшных историях или историях о привидениях. Не мог бы я писать что-нибудь более, э-э, традиционное?
...
Так я и писал рассказ за рассказом, пока однажды не высунулся из раковины и не изобразил в своем лице то, о чем однажды сказал Джерард Мэнли Хопкинс: «Теперь я понял: то, что я делаю, и есть я». С той поры я только и делаю, что пытаюсь оставаться собой.»
Рэй Брэдбери "Позвольте мне умереть раньше моих голосов"
Вот сижу сейчас и думаю: трудно переводить неграмотную речь, да еще с высокопарными оборотами (это у Томаса письмо вложено, "одного дурака", как он комментирует. В принципе, да -- по содержанию, и правда, дурак писал). Пролистала чуть дальше, а там -- письмо к "Caro Guilliami", написанное на смеси английского с итальянским. Почувствовала нынешнее расстройство из-за неграмотной речи -- детским лепетом.
А вообще тоска-печаль меня обуревают по ночам. Наверное, оттого, что по ночам надо спать, а не думать о всякой мерзости. И нет, это я имею в виду не перевод, с ним, к счастью, отвлекаешься.
И я не могу не разбавить это выдержкой из дневника.
И опять о пьянстве на Британском флоте Пленники пронесли на борт по бутылке джина каждый и отдали их уорент-офицерам. Незамедлительно после этого оказалось, что боцман и его жена пьяны, равно как господа Трип и Маклейн. Трип сцепился с канониром, и они с Диксоном вооружились ножами и осколками бутылками друг против друга. Затем Маклейн и Трип вломились в каюту канонира, и последний из них, размахивая ножом в руке, поклялся, что если канонир сдвинется хотя бы на дюйм, то Трип проткнет его насквозь… Ну и тому подобное.
...
Воскресенье, 15 июля 1798 года, продолжение. Четырнадцатилетний юнга, Джон Норуэй, в пятницу провел всю ночь на берегу, и до меня дошли слухи, что он хвастался, будто провел за пол-доллара ночь с девицей. Я разузнал об этом, нашел ключ к этому преступлению, собрал кое-какие факты и, удостоверившись, что юнга действительно в этом замешан, позвал его в свою каюту. Там я задал ему хорошую взбучку, и, полагаю, он больше не будет хвастаться подобными подвигами никому и никогда. В десять утра жена боцмана вернулась на борт совершенно пьяной. Ее муж отвел ее вниз, в трюм, и поколотил ее так, что через несколько минут вернулся на галфдек за сырым мясом, приложить к ее заплывшим глазам. В два дня Чарльз Анно, Франк Пуэрто и Дж. Норуэй отправились на берег, чтобы передать в госпиталь одного из козлов капитана. К восьми Анно и Пуэрто вернулись назад. Норуэй остался пьяным на берегу. Он потерял башмаки Анно и еще один доллар, пока улепетывал от старой негритянки, у которой украл тарелку с жареной рыбой. Вот это подающий надежду воин! Пуэрто, испанский мальчишка, вернулся на борт в каноэ. Чтобы не замочить своих башмаков, он снял их и положил их на дно лодки, где благополучно их и забыл, поднявшись на борт корабля. Лодка отчалила, и, естественно, ему пришлось с ними распрощаться. Так что вышли печаль и расстройство от моих благих намерений; я всего лишь хотел, чтобы эти парнишки прогулялись на свободе. На закате вернулись освобожденные люди с Конкорда; они прошли мимо нашего борта на свой корабль, и только один из них был трезв.
Сходила на выставку "Шотландия". Спасибо корабельный_кот за приглашение, рекламу и рассказ об экспонатах. Некоторые вещи оказались для меня новыми и интересными. Увидела, наконец, аркебузу живьем )) Выставка эта -- это один небольшой зал, в котором энтузиасты, прошерстив свои личные запасы, сделали несколько стендов: каждый стенд посвящен разным векам. Много интересных книг, книги можно полистать и полапать (но не сильно), можно что-то из экспонатов примерить на себя, можно взять в руки палаш, и можно задавать глупые вопросы. В середине экскурсии (она длилась примерно два часа, но я опоздала из-за пробок) пришел какой-то дядя с вопросами. Вопросы были забавными... Подумала, что неплохо бы завести такого дядю в музее на постоянной основе: только, чтобы вопросы были нужные. Так что, рекомендую. Выставка работает до 27 ноября, каждый день с 13-00 до 18-00, по адресу: улица Корнеева, д12/20, в помещении клуба для слабослышащих и глухих детей "Искорка". Деньги за вход идут на благотворительность для детей ) Вход - 50 рублей. Под катом несколько фотографий оттуда.
Маркиза дю Шатле-Ломон, одна из первых женщин, увлекавшихся и понимавших физику и математику. Любовница и подруга Вольтера. Ученица Мопертюи, замечательного механика, астронома и географа, который в свою очередь был учеником Бернулли.
Она помогла Вольтеру скрыться от правосудия в своем замке Сире, вместе они занимались наукой, ставили опыты, писали и ставили пьесы. Эмили дю Шатле перевела труд Ньютона "Philosophiæ Naturalis Principia Mathematica" с латыни на французский, со своими комментариями (она поспорила с Ньютоном, встав на защиту теорий Лейбница). Написала труд о физических свойствах огня, содержащий изложение начал инфракрасного излучения. Стала членом Болонской Академии наук.
Несмотря на все научную деятельность, вела и светскую жизнь маркизы. Любовники, танцы, балы. Родила троих детей мужу, и девочку от очередного любовника.
Умерла в 1749 году от родильной горячки, в возрасте 42 лет.
Сходили сегодня на концерт "God is an Astronaut". Забавно звучит все-таки такая спокойная музыка в зале, но под нее очень хорошо думать. Почему-то устали с Сережей так, как будто грузили мешки.
Хожу по постам деанона, рассыпаю искренние сердца, а в голове почему-то дурацкая мысль, а на кой это авторам? А не обидно ли им, что я отмечаю одних, но не отмечаю других? И стоит ли вообще ползать с фейерверками? Период осенней мизантропии и молчания детектед. А все началось с корпоратива в среду -- основная мысль: "Лучше бы я поработала над переводом, над писаниной, над рисунком, на работе, в конце концов, чем тратить здесь время". И мысль постоянная, даже сейчас: "Надо работать над всем, работать надо". Моя голова не дает мне спокойно жить.
Венский фотограф Андреас Франке снимает затонувшие корабли, а после монтирует в эти фото «население» и реквизит. Самая интересная из трёх уже сделанных серий - рококо на борту судна «Ставроникита», лежащего неподалёку от Барбадоса.
И тут я внезапно поняла, что значит таинственная буква "l" в дневниках. Это кто-то двести с лишним лет назад так писал "f"! И все это все те же фунты стерлингов! Хотя чему я удивляюсь? Читаю сейчас устав барона фон Штойбена, репринт 1794 года, так там "s" напечатано совершенно как "f". Каждый раз спотыкаюсь. Век живи -- век учись )
Кстати, о бароне. Выносит мозг всякий раз, как только вижу ссылку из "Брокгауза и Эфрона": "за обучение американских войск Вашингтон дал ему звание генерала северян".
А кто-то радостно чем-то отравился и совершенно никуда не кантуем. К нам пришел "Святой Иуда" -- за окном потихоньку рвет и мечет ветер, к вечеру обещают ураган.
«Вернулся капитан с бочонком лондонского портера (примерно 16 бутылок), бочонком шерри (5 бутылок), восемнадцатью грейпфрутами, корзиной апельсинов и лаймов и заодно прихватил баранью ногу. »
А потом удивляются, что на корабле вот так:
«Какое-то количество спиртного проникло вчера на корабль, и многие сильно напились. Сегодня с утра кок и его помощник были пьяны настолько, что ни один, ни второй не смогли наполнить котлы свежей водой, чтобы сварить мяса.»
О, это неловкое чувство, когда пятнадцать минут вертишь, как приложить к тексту понятие "резервуар для дробового балласта", а это оказывается "ящик с дробью".
А вообще сегодня хорошо порисовали. И посмотрели "Тайну аббатства Келлс". Вот знать бы еще, почему с утра ощущение: лучше убейте, так вообще хорошо бы было!